Ян Стыдобка - Поэтесса в жанре ню и другие рассказы

Все темноволосы и дружны. Пришли сюда тем же путём, что и я. Видимо, старшие несли по очереди брата, на младшей был рюкзак.

Она достаёт из рюкзака надувной бассейн, пока другие переодеваются в кабинках. Выходят: в белом купальнике и розовом. И вдвоём по очереди энергично надувают сине-зелёное толстое кольцо.

Готовый бассейн уносят к морю. Обратно идут согнувшись, волочат его по мелкой гальке и песку. Вода почти невидима, ощутимо тяжела, от движения понемногу расплёскивается.

Довезли, остановились, переводят дух. Мальчик в синих трусиках переваливается через упругий борт, садится и на своём языке рассказывает что-то весёлое.

Старшие убегают купаться, младшая вынимает из рюкзака пластмассовый катер, присаживается…

Иду купаться и я.

У воды многолюдно. Волны всё выше, круче. Нарастающий восторженный крик встречает каждый летящий к берегу гребень.

Маленький, но самый настоящий катерок привёз десяток новых пляжников. Помотало их, должно быть, хорошо. На носу катера установлен трап, но высокий парень в шортах и рубашке спрыгивает одним махом, оступается, волна окатывает его с головой. Он только смеётся и, весь мокрый, принимает детей, подаёт руку сходящим по трапу женщинам…

Когда, накупавшись, я возвращаюсь, все три девочки в сборе.

Мальчик вылез из бассейна: стоит, опираясь на борт, с игрушечной чашкой в руке. Зачерпывает, тянет солёную воду в рот.

Старшая в белом купальнике оборачивается.

– Никита, что ты делаешь! Нельзя это пить! – строго говорит она с приятным черноморским акцентом и выливает чашку на песок.

Не проходит минуты, как Никита вновь несёт полную чашку ко рту.

– Говорят же: нельзя! Ты что, не понимаешь? – подходит средняя, в розовом, и отбирает её. – Или хочешь по попе?

Никита не хочет по попе, но ещё минута – и черпает воду пригоршней.

Сказать или нет? – размышляю и сам себя торможу: – Не лезь, когда не спрашивают, не надо. Был бы хоть ровесник…

Я в самом деле повзрослел. Незаметно, незаметно, и вот даже старшей гожусь в отцы.

А старшая действительно шлёпает его ладонью.

Никита хнычет минуту-другую и ложится на борт животом, тянет шею, трубочкой складывает губы…

Теперь воспитывает младшая, в оранжевом купальнике:

– Тебя уже Алёна стукнула, да? А я могу сильнее. Хочешь проверить?..

И поднимает его за плечо.

– Девушки, простите, – слышу собственный голос. Они втроём оборачиваются. Я продолжаю: – Жарко, ребёнок хочет пить. Вы бы дали нормальной воды, и он эту не будет.

Не удержался, балбес! Сейчас посмотрят: дяденька, вам какое дело? Да ещё скажут то же самое. И увезут бассейн подальше, за спину дураку…

Девушки переглядываются.

– Точно! – восклицает средняя. – У нас же есть!..

Младшая достаёт из рюкзака бутылку артезианской воды, отвинчивает крышку. Алёна подставляет картонный стакан. Протягивает Никите, он пьёт так жадно, что половину выливает на себя. Держит стакан обеими руками, булькает, запрокидывает голову и, вытряхнув последнюю каплю, просит ещё.

– Спасибо, – говорит Алёна и улыбается. – А мы и забыли. Сегодня правда очень тепло.

На сборище, устроенном в честь первой годовщины университетского выпуска, Саня Левашов топил себя в алкоголе. Как ни взгляну: то наливает текилу или ром, то опрокидывает, не закусывая, то тянется за новой бутылкой. Это Саня-то, который все студенческие годы избегал разгульных компаний, редко прикасался даже к пиву и, выбирая между девушками и учёбой, долго не раздумывал!

Что же произошло?

По особому, вдохновенно-мрачному выражению его лица я догадывался, что именно. Мы с декабря не виделись в реальном мире, но в сети пересекались довольно часто; я знал, что в профессии Саня взлетел выше нас, без пяти минут начальник отдела в серьёзной компании. Да здесь бы кто сомневался. Но я имел понятие не обо всём. Есть в жизни сторона, которую он не выставляет напоказ, не любит о ней говорить. И сейчас едва ли захочет, а ещё бокал-другой, так и не сможет. Не то что говорить о жизни, маму позвать не сможет, а завтра будет каково…

Вокруг играли в бильярд, опрокидывали тяжёлыми шарами кегли, танцевали под ретро-музыку и громко, перекрикивая музыку, разговаривали. К Сане подсела хорошенькая Лена Максимова и на ухо что-то сказала. Он помотал головой, кое-как поднялся и побрёл в сторону туалета.

Сомнений, в чём дело, почти не осталось.

Может, всё-таки вызвать на откровенность? Хотя бы попробовать…