Валерий Городецкий - Гаврош, или Поэты не пьют американо

Я понял, что от меня до «слушателей» – километров 500. Откуда-то с Марса донесся голос Гавроша: «Миллион роз давайте». Послышались какие-то свисты, хлопки и крики.

Живот скрутило так, будто чья-то невидимая лапа вцепилась и крутит, невзирая на боль и стоны страдальца.

Откуда-то из-под земли зазвучали первые удары Раймонда по клавишам.

«Рожденный ползать, летать не может», – память как обычно выдала подходящую цитату из прошлого. Вот кого имел в виду хмурый усач в шляпе. А нам говорили, что это связано с верхами и низами. Ну да, я же не умею брать верхи. Правда, низы тоже… Я сделал усилие и выдавил из себя первый звук:

«Жил-был художник один…»

Чайка тоже не упала в грязь лицом, старательно пытаясь взять нужную ноту. Процесс извлечения звуков постепенно увлек меня и полностью поглотил.

В какой-то момент стало все равно, кто и что думает, как это выглядит со стороны и зачем я это делаю.

Кураж есть кураж, если он овладел тобой, то ты на коне, а какое имеет значение, что будет потом. Почему-то промелькнуло уважение ко всем панкам мира. Панки – это всего лишь люди, мечтающие петь, но не умеющие делать этого, а потому возводящие это неумение на пьедестал, что само по себе достойно хотя бы уважения.

Мы стояли по-взрослому, держась за микрофон, а впереди были только наши «благодарные» зрители и финский залив.

Сквозь туман я видел, что пробежали какие-то люди в белых рубашках, один махал руками и хотел зачем-то отнять стойку микрофона. Чайка на мгновение отвлеклась, кинув в него стоявшую рядом вазу. Человек пропал, сорвавшись в пропасть за ближним столом, а мы уже переходили ко второму куплету.

Это странное чувство – ты знаешь, что у Гавроша все серьезно. Вроде мелочи – но без мелочей, вроде все не так важно, и очень важно. Я видел только, что наши все почему-то смеются, но излучают поддержку и благожелательность. Постепенно пришло ощущение, что ничего страшного не произошло (или в любом случае уже произошло). Пели мы все громче и яростней, и по рок-н-ролльному.

«Встреча была коротка, в ночь ее поезд увез…»

Я перестал стесняться и под конец чувствовал себя все вольготней и свободнее.

К моменту окончания песни рубашку можно было выжимать, но я наконец понял суть, понял то, зачем они летят в этот Космос. Мы были счастливы и исполнены решимости продолжать.

Но все прервал назойливый, не к месту появившийся официант. Он неожиданно возник впереди, обломав кураж, сделал страшное лицо, махал руками и показывал куда-то вглубь зала. Чайка отошла разбираться, а я присел отдохнуть. Вернувшись, Чайка сказала, что директору кафе, коим оказался дородный дядька, не понравилось наше творчество, а несколько посетителей так даже соизволили покинуть заведение, а посему нам напрочь запрещено продолжать пение.

Сев за стол, мы проклинали на чем стоит заведение и его руководство.

Вечер подходил к концу, кто-то позвал негодяя-официанта, мы расплатились, поднялись и пошли к выходу. Только Гаврош сидела, задумчиво глядя на залив.

Неожиданно она встала, спокойно подошла к микрофону, вдохнула… и спела

Всего 2 строки. Но громко, очень громко и сочно.

Воцарилась мертвая тишина. Почему именно «тропикана» я не знаю. Нет нужды вдаваться в подробности. Я поглядел на дородного дядьку. Он как-то поник, втянул голову в плечи. Он хотел встать, нелепо дернулся, но почему-то не смог. Сидящие рядом блондинки хлопали глазами и губы их как-то сами собой приняли искривленное и обиженное выражение.

В воздухе ощущался почти материальный сгусток мощи, сносящий на своем пути любые преграды…

Никогда в жизни не видел более гуманной и изощренной расправы, беспощадной, неудержимой и красивой.

Официанты застыли со своими блокнотами, посетители переглядывались и перешептывались.

Мы стояли с открытыми ртами, все заняло секунд семь.

– Не бросать же вас, молодежь…, – процедила Гаврош и пошла вразвалочку к выходу, засунув руки в карманы штанов.

Мы переглянулись и тоже пошли на выход с видом бойцовских петухов и с гордо поднятыми головами.

Правда теперь я могу выйти перед сотней-другой, и нет той дрожи в коленях.

Ведь тропикана-женщина всегда со мной.

Воплощайте мечты. А-то встретите случайно Поэта, и он заставит вас сделать это.

Но будет больнее.