Михаил Лидогостер - Экспресс на Наарию. Сборник рассказов

– Что она тебе сказала? – прервав его мысли, спросил Маркус.

Эйтан сделал вид, будто не понял.

– О чем это ты?

– О Мири, – уточнил старик.

– Да ничего особенного, – Эйтан почесал кончик носа. – Я уже и не помню толком. Кажется, попросила быть повнимательнее. Что-то вроде того…

– Что-то вроде того? – переспросил Маркус. – Ну да. Конечно, – его губ коснулась чуть заметная улыбка. – Повнимательнее…

Он положил руку на столик. Провел ладонью по поверхности. Так, словно хотел смахнуть с него несуществующую пыль.

Эйтан понял, что попытка сгладить углы не удалась. Похоже, простыми отношения в этой семье не назовешь. Старик сразу раскусил его не слишком-то убедительную ложь. Но что поделать? Не выкладывать же напрямую, что внучка о нем думает?

Маркус отвернулся к окну. За стеклом проплывали утонувшие в темноте поля и одинокие частные дома.

Эйтан открыл рот, чтобы что-то добавить, но передумал. Тут уж, что ни скажи, все равно окажешься крайним.

Молча раскрыв рюкзак, он достал томик Сэлинджера.

В конце концов, Мири просила проводить старика, а не развлекать разговорами.

Несмотря на прекрасный слог, далеко не все рассказы сборника оставляли в душе Эйтана след. Вроде и написаны хорошо. И каждое слово на своем месте. Образы яркие. И описания подобраны точно. Но никакого эмоционального сопереживания.

Осилив пару историй, Эйтан подумал, что, может, Авиталь не так уж и неправа, что отложила сборник в сторону. Он уже хотел последовать ее примеру, но до конца поездки еще оставалось время, которое нужно было чем-то занять.

Маркус по-прежнему хранил молчание, а включать планшет не хотелось.

Так что Эйтан решил дать Сэлинджеру еще один шанс и, вздохнув, взялся за последний рассказ из сборника – «Тедди». Он-то его и зацепил.

В нем рассказывалось про мальчика, который стал мишенью для газет из-за того, что верил в ведическую теорию перевоплощения. Проще говоря, в переселение душ.

Особенно впечатляющим Эйтану показался эпизод, в котором Тедди рассказывал журналисту о том, что весь окружающий мир – это Бог. Эйтану так понравился этот диалог, что он даже загнул уголок страницы. Герой чем-то напомнил ему мальчика из «Матрицы», который убеждал Нео в том, что ложки не существует.

– Что читаешь? – нарушив молчание, спросил Маркус.

Вопрос прозвучал так неожиданно, что Эйтану пришлось приложить усилие, чтобы переключиться с воображаемой реальности на действительность.

– Сэлинджера, – оторвав взгляд от книги, ответил он. – «Девять рассказов».

– Надо же… – Старик заметно оживился и скосил взгляд на загнутый уголок страницы. – И как тебе?

Эйтан неопределенно пожал плечами.

– Если честно, не очень. Но некоторые вещи хороши.

– Хм…

– Особенно диалоги. Вроде бы ничего особенного. Обычная болтовня. Но в ней-то и вся соль. В смысле раскрытия персонажа, характера.

Маркус положил руку на подлокотник и постучал по нему пальцами. Пальцы были длинными и изящными. Как у пианиста.

– Часто берешь книгу в дорогу? – спросил он.

Эйтан пожал плечами.

– Да нет. Вообще-то я редко езжу. А в этот раз как-то машинально сунул сборник в рюкзак. Подруга не дочитала. Вот я и взял.

Старик снова замолчал.

За окном проносились отроги горы Кармель. Из-за яркой подсветки зданий казалось, что небо подернуто слоем желтой пыли. Туч видно не было. Лишь редкие перистые облака проплывали в фиолетовой вышине.

По динамику объявили, что поезд подъезжает к Хайфе. Несколько пассажиров засобирались. Сняли с полок рюкзаки и сумки.

Маркус оторвался от окна и перевел взгляд на свои руки.

– Знаешь, что Сэлинджер принимал участие в освобождении Дахау? – отстраненно спросил он.

Вопрос сбил Эйтана с толку.

– Нет, – признался он. – Читал, конечно, что тот добровольцем ушел на фронт, но про лагерь не слышал. А почему ты спрашиваешь?

Старик откинулся на спинку сиденья.

– Да, так. Просто вдруг вспомнил.

Поезд начал сбавлять скорость. Пассажиры, которые собирались выходить, прошли в тамбур и встали у дверей.

Эйтан проводил их взглядом и задумался. В подсознании занозой засела какая-то мысль. И теперь он не мог думать ни о чем другом, кроме нее. Хотелось поддеть ее каким-нибудь хитрым крючком и вытащить наружу. В область рационального. Ощущение было таким навязчивым, что у Эйтана даже начало покалывать кончики пальцев.

Колеса заскрипели и поезд остановился. Ехавшие до Хайфы пассажиры, сошли на перрон. Остановка заняла от силы пару минут. Когда они истекли, поезд снова двинулся в путь.