Дмитрий Нержанников - Красное дерево, или как путешествовали в лихие 90-е

Хургада и Шарм-эль-Шейх – два вожделенных города, куда мечтает поехать на заработки половина египтян. Это как Москва для молдаван. Но для работы там нужна лицензия, которая дорого стоит. Некоторых отсутствие лицензии не останавливает, поэтому полиция постоянно отлавливает «внутренних» гастарбайтеров и депортирует их по месту постоянного жительства.

Сцена из египетской комедии, увиденной по телевизору в ночном междугородном автобусе. На улице стоит умный египтянин, к нему подходит тупой русский и долго и сбивчиво по-русски объясняет, что ищет магазин, где можно купить шляпу и туфли. Весь автобус почему-то покатывается от хохота…

Если не раздражаться и принять их образ мысли как данность, то вместо отрицательных эмоций, например при торговле, получишь массу позитивного общения. Покупаю пирожок у уличного торговца: «Уан паунд?» – «Йез, уан баунд!» Беру, откусываю, плачу уан паунд (пять рублей), раздается трагический вопль: «Ноу! Ноу!!! Ту баундс!» – «Ты же только что сказал «уан»! – «Ноу! Ту! Ту! Ай сэй – «ту»! Кричит так, будто я отнял у него последнее! На самом деле это такая игра. Ну, скучно весёлому человеку целый день пирожками торговать, в нём артист чахнет!

В качестве сувениров раздаю русские новогодние открытки погонщикам верблюдов у Великих пирамид в Гизе. Обступили, толкаются, радуются как дети в песочнице, ссорятся: «А почему ему две, а мне одну?!» Один меня отвёл в сторону и стесняющимся шёпотом сказал про русскую девушку-модель в образе Снегурочки на одной из открыток: «Вери, вери секси!» Даже боюсь представить, что он будет с этой открыткой делать…

Как сказала одна моя знакомая, прожившая в Египте уже несколько лет, арабов интересуют только две вещи – деньги и секс. А так как со вторым, по ее мнению, у них совсем плохо, то секс им заменяет шиша (кальян), которую порядочный араб должен покурить не менее шести раз в день. На время шиши все дела забываются. Отсюда и популярные выражения – букра («давай отложим на завтра то, что можно сделать сегодня») и иншаалла («если будет угодно аллаху»). На необязательность арабов обижаться не полагается, уж лучше самому подстроиться под их выверенный в течение многих веков неторопливый ритм жизни.

И напоследок – немного лирики

Египет никак не желает отпускать меня. Почти каждую ночь я брожу по его зыбким площадям и рынкам, превращённым моим воображением в невероятнейшие музеи и фантасмагорические храмы, беседую с обитателями этого тысячелетнего царства мёртвых и пытаюсь осознать, нащупать границы этого вечного сна, но безуспешно…

У Роберта Ирвина есть роман «Арабский кошмар» о том, что человек, побывавший в Египте и прикоснувшийся к его тайнам, навсегда попадает под власть подобных сновидений… Кошмар, который всегда с тобой.

Если уж эта книжка заявлена, как книжка про 90-е, то, уж извините, но без этого никак не обойтись. «Без чего, без этого?» – спросит неискушённый читатель. «Да, без искажённой реальности же!», – ответим мы неискушённому читателю. Или, если угодно, без путешествий во внутренние миры. Самых интересных, насыщенных и увлекательных путешествий в мире.

Искажали эту реальность в 90-е, кто как мог. Одни спиртом «Рояль» (но это совсем другая история), другие – сушёной травой, третьи таблетками, «экстази», марками, четвёртые – героином и прочей внутривенной гадостью (но им не позавидуешь)… Однако, как мне кажется, лучшим средством для искажения реальности являются псилоцибиновые грибы. Пропагандировать я ничего, конечно, не хочу, а просто процитирую несколько своих дневниковых записей того времени, в которых описал по свежим следам свои галюциногенные трипы.

Первый раз случился 10 мая 199… какого-то года. День я запомнил, потому что такое не забывается, а вот год… Извините, увы.

Мы вышли на песчаный берег ярко освещённого солнцем Финского залива, не без душевного трепета и тремора конечностей съели штук по тридцать сушёных грибов и… Несколько часов я просто общался с Богом. Подробности опущу, потому что они слишком интимны. Но узнал я про себя и про окружающий меня мир очень много интересного и неожиданного. Такого, о чём ни в каких книгах не прочитаешь и никакими словами не выразишь.

Я был настолько ошеломлён, что не оставил об этом дне никаких записей.

А вот второй раз был уже более осознанным, и я знал, чего ожидать. Хотя, конечно же, заблуждался, ведь каждый псилоцибиновый трип является уникальным. Со своим собственным сюжетом, развитием событий, встречами и откровениями, не хуже, чем у Иоанна Богослова.