Виктория Полечева - Рассказы из шкафа

Толик подоспел к началу открытого урока. С удовольствием слушал стихи, но только мельком поглядывал на Нину.

Она ожидала, что он будет смотреть на нее иначе. Не так, как смотрел раньше. Нина задумалась, уставившись в одну точку. А как он смотрел раньше? Живо, внимательно, понимающе. Всегда, и в юности, и сейчас. Прошло много лет, а он по-прежнему оказывался рядом, когда это было нужно. Нина подняла глаза на Толика и встретила его равнодушный взгляд. Она тяжело вздохнула.

Толик задержался в кабинете, ожидая, пока все выйдут. Он сел на парту и уставился в пол.

– Анатолий Степанович, с занятием что-то не так? – Нина нервно заправила прядь белых волос за ухо.

– Поговорить я с тобой хочу. Давно хочу, Нин. – Толик не поднимал взгляда от пола.

– У меня есть муж, Толик, ты же знаешь, – начала Нина…

– Да не об этом я! – вспылил Толик. – Ты посмотри на себя, Нинка!

– Ярко, да? – Нине захотелось расплакаться. Она начала ковырять красный лак на нарощенных ногтях.

– Мишура это все, Нинка! Ми-шу-ра, понимаешь? Ты на себя что-то налепила, накрасила…Волосы еще нарастила что ли? Да посмотри на себя, ты чахнешь! – Толик неожиданно взял лицо Нины в свои ладони. Он был так близко, что горячее дыхание его обжигало ее кожу. – Ниночка! Ну, как случилось все это с тобой?! Скажи мне, родная? – Толик прижался лбом к Нининому лбу, а та сразу же вырвалась.

– Нина, блеска твоего нет, силы нет твоей, Нина! Я боюсь за тебя! Не прошу у тебя ничего, ничего не требую. Уходи от него только, уходи, Нин!

– У нас дети, – прошептала Нина, глотая слезы.

– Ну, какие дети? Кирюха женился, Светка совсем взрослая. Машка – подросток уже. Нужен им с Олежкой такой отец, Нина? Ответь мне?!

– У меня муж. И я его люблю, – Нина вышла из кабинета с твердым намерением подать заявление по собственному желанию.

"Боже!",

бросился на деревянную шею:

"Знаете что, скрипка?

Мы ужасно похожи:

я вот тоже

ору —

а доказать ничего не умею!"

Музыканты смеются:

"Влип как!

Пришел к деревянной невесте!

Голова!"

А мне – наплевать!

Я – хороший.

"Знаете что, скрипка?

Нина перевела горящий взгляд на Толика. Она уже третий год была свободна. Уже третий год была жива. Она работала в душном офисе, но каждую субботу приходила в один и тот же литературный клуб. Там рассказывали стихи, пели, обсуждали, заваривали терпкий чай. Там наслаждались мгновеньем.

Сегодня в клубе стало на одного человека больше. Толик не мог сдержать улыбки, уголки рта его дрожали. Он вновь видел Нину. Не помолодевшую, нет. Она не похудела, блеклые волосы снова отросли, а ногти не стали красными. Он видел Нину возвышенную, Нину поющую, Нину счастливую. Она улыбнулась краешком губ, и прямо, теперь совершенно ничего не стесняясь и не боясь, закончила:

Давайте —

будем жить вместе! А?"

«Так. Кефир – однопроцентный, творог – обезжиренный. Может быть, взять еще этот сырок? Нет. Нельзя. В таком возрасте уже себя не побалуешь».

– Розе-е-е-етка! – ужасным визгом резануло по ушам.

Роза обернулась. К ней на всех порах неслось облако в розовом плаще и клетчатых колготках. Что за чудо?

Облако налетело на Розу, облобызало ее щеки, оставляя маслянистые следы, а потом схватило за руки и еще раз со вздохом сказало:

– Розе-е-етка!

Роза, наконец узнав университетскую подругу, сдержанно улыбнулась.

– Здравствуй, Марго. Очень рада тебя видеть.

Роза не была рада видеть Марго. По стечению обстоятельств они вместе прожили четыре года в общежитии. Марго постоянно плакалась, что материал, который им задают, просто невозможно выучить, а сама, порой даже не раскрывала книги. Роза же упорно трудилась изо дня в день, успевая не только учиться на «отлично», но и стажироваться в одной из крупных фирм их городка. Когда они выпустились, Роза – с красным дипломом и уже подписанным трудовым договором, а Марго – с пустой головой и нулевыми перспективами, Марго сказала, что Розетке просто повезло. Мол, в жизни все решает не труд, а связи, знакомства, деньги. Она еще вечно приплетала к разговору зажиточного дядю Розы, хотя с тем она не общалась со школьных лет.

– Розе-етка. – Марго вздохнула, осматривая Розу. – Ничуть не изменилась. Все так же в пиджаке, в костюмчике. Ой, горе ты мо-е-е! Небось, до сих пор одна? И не одиноко тебе? Без семьи, без деточек?

Роза сглотнула, провела рукой по тугому пучку на затылке и мысленно досчитала до десяти. Ведь послать старую подругу за тридевять земель, да еще и в продуктовом, да еще и громко и у всех на виду, было бы дурным тоном. Очень дурным.