Виктория Полечева - Рассказы из шкафа

Но пробежка по невероятно красивому осеннему парку прервалась спустя десять минут. Нюра принялась рассказывать, что при беге холодный воздух забивается глубоко в легкие, так и до пневмонии недалеко. А еще бегать для позвоночника вредно: позвонки стачивают диски межпозвонковые, вот. В общем, выяснилось, что самое полезное для организма, несомненно, ходьба. Спустя пару минут, теперь уже прогулки, Нюра заявила, что хочет солененького. А, между прочим, маленькие радости всегда действуют на организм благотворно, тем более по утрам.

Саша поправила ободок из ткани, прикрывающий уши. Вот, если бы они были с функцией звукоизоляции, цены бы им не было. А так Нюрин голос упорно прорывался в Сашкины мысли, пытаясь научить ее освобождению сознания и единению с природой.

– Са-а-а-аш, ты оглохла что ли, совсем? Не купила те свечи, которые я тебе говорила? А я еще раз повторю: ты уши неправильно чистишь. Уже четыре года мы с тобой на одной квартире, а ты так и не научилась…

– Чего звала-то, Нюр? – Саша недовольно покосилась на подругу. Чем старше становилась Нюра, тем тяжелее ее было выносить.

– День рождения у меня скоро же, придешь? Хочу в том кафе отпраздновать, помнишь? Ну, в котором официанты внимательные.

Саша моргнула. Один раз, другой, третий. Представила субботний вечер в компании Нюры. Вряд ли ей удастся затащить еще кого-нибудь.

– Нюрочка, у меня же папа в больнице, надо помочь! А то он там особенно по выходным скучает. Не могу его бросить. Мы потом с тобой тихонько дома посидим, хорошо?

Нюра кивнула, даже не ответив. Вздохнула так тяжело, протяжно. Сашка закусила губу. Из ее рта вот-вот готово было вырваться согласие прийти на «веселый» Нюрин вечер. Но тут Нюра выпалила:

– Нос у меня, что ли, забило? Слышишь, как тяжело дышу? Это из-за форточки твоей, точно тебе говорю!

Саша вздохнула спокойно: к лучшему это или нет, но Нюру не изменишь.

– Дим, вот что я тебе говорила, а?!

Дима хотел, было признаться, что последние сорок минут лекции вообще Нюру не слушал, но промолчал. Нюра отзывчивая, если ты чего-то не услышишь, Нюра повторит. И будет повторять долго, настойчиво, пока ты головой сокрушенно не кивнешь. Дима с Нюрой даже встречались на первом курсе. Красивой она казалась, болтливой. А потом Нюра стала учить Диму, как ходить с ровной спиной, как шнурки завязывать, как говорить, что читать, как носить пакеты. Дима долго не выдержал, сдался. Договорились они с Нюрой просто друзьями остаться. И, что удивительно, друзьями и остались. Хорошая, все-таки, Нюрка была. Только больно надоедливая.

– Ну, так что, Дим? Придешь? – Нюра глаза зеленые распахнула и посмотрела доверчиво-доверчиво.

Димка улыбнулся: глаза ему в Нюрке больше всего и понравились.

Нюра беззвучно захлопала в ладоши.

– Ой, Нюр! – Димка понял, что натворил случайной улыбкой. – Прости, в субботу никак. Сама понимаешь. У меня же девушка новая, первый раз с ней в театр идем. Не могу отменять…

– Понимаю, – Нюра по-детски надула губы.

– Я потом к вам с Сашкой зайду, на квартиру, хорошо? Посидим тихонько, по-домашнему.

– Хорошо, Дим, хорошо… – тихо ответила Нюра.

Димка сжался внутри: так тяжело ему было смотреть на Нюру неболтливую, на невеселую Нюру. Он открыл рот, собирался уже сказать, что спектакль этот еще три месяца будет идти, с новой девушкой они точно успеют туда сходить. Но Нюра чихнула, громко-громко, по-мужски чихнула.

– Тюфу, ты, Дима. Опять духи твои, – весело прощебетала она. – А на них у восьмидесяти процентов людей аллергия, между прочим. Я исследования читала.

– Да вон, смотри, объявление, желтенькое! Весь курс зовет, прикинь?

– А кто это? Нюра Макарова? Я думал, щас никто себя и не называет.

– Ты чего, не знаешь? Нюра Макарова, которая жизни всех учит!

– А-а-а-а-а! Это с хвостиком такая, толстая? Мы с ней на физ-ре были. Вот допекла тогда.

– Ага, а я с ней статью писать пытался… Свалил оттуда через два дня.

– Ну, тогда нафиг эту Нюру Макарову, если мне даже заплатят, я к ней не пойду.

Нюра грустно смотрела на спины уходящих ребят. А один из них ей даже нравился. Она уже третий день приходила и усаживалась недалеко от своего объявления: звала весь курс и пока никто не откликнулся. Все восклицали: «Нюра Макарова, которая всех жизни учит!» и со смехом уходили.

А Нюре Макаровой стало не по себе. И даже собственное имя казалось ей теперь постыдным. Ну, бабуля звала ее Нюрочкой. Так сколько лет прошло-то… Выросла Нюрочка. Выросла.