Даша Берег - Три времени года в бутылочном стекле

(он развернулся и стал шутливо убегать).

Кроме Алисы, Летова никто не слышал. Со стороны могло показаться, что человек в костюме Дёмы просто придуривается.

– Детский Миррр! Это Детский Миррр!!! – взвыл Вадим в голос вместе с Летовым, показывая в сторону магазина. Только одна, самая маленькая девочка, стоящая рядом с ним, испуганно при этом расплакалась. К ней сразу же подскочила мама и, недовольно зыркнув на Вадима, увела ее в сторону. Остальные же дети продолжали смеяться, их мамы тоже довольно улыбались, думая, видимо, что это такая изощренная реклама.

Вадим же отплясывал странные танцы, взмахивая ногами и руками, словно пытаясь улететь, и продолжал открывать рот под Летова:

Кто-то лезет в мой окоп…

Алиса вытащила наушник из левого уха. На залитой солнцем площади повсюду были воздушные шарики, счастливые дети, от зелени вокруг болели глаза. Из колонок неподалеку играла веселая детская песенка, расплакавшаяся девочка уже хохотала, кружась на папиных руках. В правом же ухе вопил Егор Летов, а большая желтая собака, управляемая взрослым парнем, возраст которого перевалил уже за четверть века, яростно трясла конечностями. В Дёминой пасти было видно все Вадимово лицо, оно было странное, словно ему было безумно весело и безумно грустно одновременно, и Алиса вдруг увидела в нем того маленького испуганного мальчика, про которого он рассказывал, мальчика, который боялся милицейской фуражки и сражался с Боксером. Сердце ее сжалось. Между тем, как крючок был приколочен и тем, как он был снят, должно пройти много лет таких сражений. Боксер никогда не сдастся просто так. И единственный выход для мальчика – переждать все и поскорее вырасти, прекратить пытку взрослением. И мальчик вырос. И одновременно не вырос. Наверное, как и все мальчики и девочки.

– Можно весело смотреть и цветочки собирать, – пропел Вадим последние строчки в голос, изображая сбор цветочков на клумбе. Дети, глядя на это, хлопали в ладоши, – Детский Мир! Это – Детский Мир!..

– Забавно, – лаконично сказала Алиса, отдавая ему плейер.

– Я называю эту песню «Место работы Исимбаева В.В».

– Мне пора, – ответила она словами Капусты.

– Бывай.

Алиса пошла прочь, но через несколько метров оглянулась. Маленький мальчик в теле взрослого парня приплясывал, топая плюшевыми ногами.

«И я думал тогда, неужели действительно есть кто-то большой, кто смотрит на все это сверху, и может видеть все, что происходит в каждом окне?» – вспомнились ей слова Капусты, и она тоже невольно подумала, что неужели есть кто-то сверху, кто мог бы вообще все это допускать, а потом терпеливо наблюдать за всем этим с небес? За испуганными детьми, за озабоченными взрослыми, за всей этой жизненной чепухой?

– Йохуу!!! – кричал позади нее Дёма. Палец вырастает из-под стола на одну фалангу. Мальчик растет и становится ростом с Боксера. У последнего нет никаких шансов. Место, где долгое время был крючок для фуражки, теперь свободно.

Алиса продолжала смотреть, осознав, что дел сейчас никаких у нее нет и идти ей некуда. А еще думая о том, что кто-нибудь может также смотреть и на нее, и видеть только маленькую девочку-самолет, парящую на краю неработающего фонтана в густом весеннем воздухе.

Все бесконечно-длинное майское воскресенье перед ночью, когда все закончилось и началось, Алиса провалялась на диване перед телевизором. Телевизор показывал дичайшие воскресные шоу, а Алиса скучала. Вчера перед сном ей пришли в голову две совершенно противоположные вещи – во-первых, что совсем скоро она сможет оказаться дома, точнее, в каком-то из своих домов, в Сургуте ли, в Омске – в общем, с мамой, а во-вторых, что бесповоротно бросать учебу было не обязательно, а можно было бы уйти на год в академический отпуск, для того, чтобы разобраться в себе и заняться, возможно, чем-то дельным.

(например, поехать в Петербург с Капустой, к тому же в Эрмитаже она по любому не заблудится).

Первая мысль грела душу, она слышала папин смех и мамин запах, и хотелось уютно скрутиться калачиком, как в детстве, и раствориться в этих ощущениях, как в самом главном счастье, а от второй остро покалывало в животе, как будто вагонетка на американских горках поднялась на самую высокую точку и вот-вот пустится вниз, и страшно, и хочется поскорее. Что ей нравилось больше, Алиса понять пока не могла, быть с мамой, конечно, хорошо, но вторая идея больше походила на взрослое решение, и, в общем-то, даже не сильно противоречила ППЦ.