Дэвид Арнольд - Москитолэнд

– Когда?

– Во время твоего… Даже не знаю, как его назвать… приступа?

Иногда у меня болит мозг. Не головная боль. Мозговая. Пусть это будет очередная медицинская загадка в бесконечной череде медицинских загадок Мим, но сейчас мой мозг просто раскалывается от боли. Я преодолеваю последние ступеньки, представляя, сколько личного могла выболтать в бреду: свои внутренние монологи, предназначенные только для меня теории, что-то очерняющее имя моей нерожденной сестры.

А потом Бек сжимает мою руку в своей, и боль в мозгу утихает. (Боль уходит, поднимается занавес, а на сцене шикарная бродвейская постановка, песня и танец – лучшее от Роджерса и Хаммерстайна.)

На крыльце перед входом нас ждет еще одна радужная вывеска:

ЗДЕСЬ ВЫ НАЧНЕТЕ ЗАНОВО

ПРОСЬБА ОСТАВИТЬ НЕГАТИВ

И НЕУВЕРЕННОСТЬ В СЕБЕ СНАРУЖИ,

ПОСКОЛЬКУ ВНУТРИ ОНИ ВАМ НЕ ПОНАДОБЯТСЯ.

С ЭТОГО МОМЕНТА ВЫ БУДЕТЕ ПРОЖИВАТЬ ЖИЗНЬ .

– Позорище, даже не напомнили мне дышать воздухом, – говорит Бек, с полуулыбкой распахивая дверь.

Но это не его фирменная полуулыбка, милая и застенчивая. Эта другая. Тусклая. Напрочь лишенная сияния.

– Мим, – начинает Бек, но я резко обхватываю его руками, потому что не хочу слышать окончание этой фразы.

Они не пойдут внутрь, потому что это не их путь.

Это моя деревянная шкатулка.

Я обнимаю крепко, сильно, и Уолт оборачивается – даже он понимает, что в этом нет ничего романтичного или забавного. Мои губы всего в нескольких миллиметрах от уха Бека сами по себе шепчут знакомую строчку.

Он целует меня в щеку и отвечает так красиво и так просто:

– Нет, Мим. В абсолютном.

И я вспоминаю о тех днях, когда думала, что я не в порядке, и о тех днях, когда могла бы быть в порядке, если б Бек Ван Бюрен стоял рядом и напоминал мне об этом.

Он отступает на шаг и обнимает Уолта за плечи:

– Мы начнем заново , когда ты вернешься. Да же, Уолт?

– Эй, эй, я Уолт.

– Чертовски верно. – Бек подмигивает мне.

Образ на память: два моих лучших друга в обнимку, такие разные и такие похожие, яркие, сложные и живые, на правильных местах, будто квадратики в кубике Уолта. Я затягиваю рюкзак и думаю, будут ли у меня когда-нибудь еще такие друзья.

– Чертовски верно.

Реабилитационный центр «Гора Возрождения» буквально оскорбляет взор беззастенчиво деревенскими мотивами. Я стою между маслобойкой и седлом для родео и думаю, что владельцам не помешало бы извиниться – передо мной, да, но не только. Еще перед всеми теми, кому не посчастливилось войти в эти адские двери.

На коврике под ногами плешивый орел парит над заснеженными горами. Он величественен, патриотичен и в первую очередь отвратителен. Фиолетовое солнце за горами садится на мои кроссовки цвета фуксии. В углу возвышается огромный бюст Дэниэла Буна, [9] Американский первопоселенец и охотник, чьи приключения сделали его одним из первых народных героев США. возглавляющий армию масляных картин, точно бригадный генерал: дикая рысь, фантастически прекрасный горизонт, птицы в естественной среде обитания – этот безупречно ровный строй ждет, когда мужественный генерал Бун протрубит атаку (буэ).

Нелепое превозношение.

Отыскав ближайшую дамскую комнату, я вбегаю внутрь и захлопываю за собой дверь. Но и тут не скрыться от неутомимых орлов. Они летят следом, хлопают крыльями, парят, кружат, ныряют, стремятся вырваться из плена вышитых обоев. Над унитазом висит ацтекский гобелен, добавляя… не знаю, наверное, бирюзовую изюминку в общий котел. На раковине ютится миниатюрный кактус в горшке, кривой и одинокий.

Я опускаюсь на колени, поднимаю крышку, склоняюсь и…

«Мама здесь. В этой мерзкой, безвкусной, орлистой дыре».

Изо рта вырывается…

«Одна».

…все полупереваренное содержимое желудка.

«Потерянная».

Боже, ну и вонь.

«Она здесь».

Порой, когда мне вот так плохо, я представляю, как сердце, желудок, печень, почки и селезенка – все внутренности Мэри Ирис Мэлоун – выливаются из меня как из шланга, оставляя лишь обвисшую кожаную оболочку, спущенный надувной матрац, мягкий манекен. А потом я перерождаюсь. Пробую с нуля. Начинаю, мать их, заново.

Я оседаю на резиновый коврик (с отвратительнейшим изображением ковбоев, индейцев, шестизарядных револьверов и бегущего стада буйволов) и пытаюсь перевести дух. Через минуту в дверь стучат.