Дэвид Арнольд - Москитолэнд

«Дерьмо».

Надгортанник трепещет, опускается.

«Его обувь».

И прежде, чем я успеваю добежать до уборной или хотя бы отступить, меня выворачивает прямо парню на ноги.

– Какого черта? – недоумевает он, сначала тихо. Гневу такого масштаба нужно время, чтобы войти в полную силу. – О… боже! – Он поворачивается, сверкая глазами. – Какого черта?!

Я молча убегаю. По шумной дорожке. В ближайшую дамскую комнату. Рвота стекает по подбородку, оставляя за мной следы, точно белые камешки Гензеля. Подлетаю к раковине, и меня снова выворачивает.

«Мокасины».

Я зажмуриваюсь.

«Я хочу стать твоим другом, Мим».

Паршиво.

«А ты моим?»

Вижу только эти гребаные мокасины.

Остекленевшие глаза.

И что теперь… при встрече с любителями мокасин мне стоит готовить пакетик для блевотины? Да поможет мне бог, если когда-нибудь придется работать в банке. Многие носят мокасины, и не все из них первостатейные извращенцы.

В грязном зеркале, под тонким желтоватым слоем пыли, отражается женщина в цветастом платье, с любопытством на меня глазеющая.

– Ты в порядке, милая?

Но я не отвечаю. Не могу. Лишь смотрю на собственное отражение и гадаю, как давно мой правый глаз закрыт.

– Чего так долго? – спрашивает Бек.

– Я… задержалась.

Он косится на меня:

– Крендель хоть съела?

Согнувшись, зажимаю голову между колен.

– Мим? Что с тобой?

– Меня вырвало.

– Ты больна?

– А ты как думаешь? – огрызаюсь я, хотя не собиралась.

Теперь уже Уолт смотрит на меня крайне обеспокоенно:

– Ты заболела, Мим?

– Нет, Уолт. – Показываю ему большие пальцы. – Я в порядке. Чувствую себя замечательно.

Мой энтузиазм вознагражден двойным жестом «о’кей» в его исполнении.

Бек вытаскивает из сумки камеру:

– Мим повезло с таким другом как ты, Уолт. Чертовски повезло.

Уолт кивает, улыбается:

– Чертовски повезло.

С реки Огайо доносится прохладный послеливневый ветерок, словно легкий снисходительный взмах руки местного неумолимого климата. Бек делает несколько снимков, и «Кабсы», как всегда завораживающе, сгорают в славном пламени ошибок, промахов и упущенных возможностей. В этой «симфонии поражения» они не просто первая скрипка – они дирижер, фаготист, вся перкуссионная секция. И Уолт, да не очерствеет его сердце, не теряет ни капли энтузиазма. Он просто безудержен – на самом деле – и что есть мочи аплодирует самым посредственным игрокам. Матч завершается со счетом двенадцать: три в пользу «Редс».

Чуть позже за стеной центрального поля начинается салют.

– Ха! О да! О, смотри, Мим! Бек! Эй, эй, как клево!

С улыбкой склоняюсь к Беку:

– Он похож на ребенка в рождественское утро.

И перевожу взгляд от раскрашенного взрывами неба к его глазам – удивительно, но разницы почти никакой.

– Я солгал, – шепчет Бек.

«Осторожнее, Мэри. Тут что-то хрупкое…»

– Ясно.

– А-а-а-а-а, Бек, гляди! – кричит Уолт.

Болельщики вокруг нас вопят, смеются, тычут пальцами в небесные искры, забыв обо всем, кроме фейерверков. Мы с Беком среди них, но не с ними. Все равно что в День благодарения сидеть за «детским столом». Взрослые рядом, обсуждают важные вопросы, работу, дом, соседей. И не понимают, что все это не имеет значения. А дети понимают. Боже, вот бы это с возрастом не менялось.

– Я поехал не просто фотографировать.

– У-у-у-ухты-ы-ы-ы-ы! – Уолт подпрыгивает на месте.

Бек слепо пялится в программку на коленях.

– Дело в Клэр, – говорю я. – Которая звонила.

Он кивает:

– Она моя сводная сестра. Жила с нами год, пока училась в старшей школе, а потом сбежала. Мы были близки, и то, как все закончилось… Мне просто нужно снова ее увидеть.

Я молчу. Жду, когда кусочки сложатся в картину.

– Ка-а-а-а-бу-у-у-у-у-ум! Эй, эй, еще один клевый!

– Она здесь рядом, – продолжает Бек. – По ту сторону реки. Когда меня ссадили с автобуса, я собирался проехать оставшиеся пятнадцать миль на попутке, но тут услышал, как вы пытаетесь купить этот грузовик.

– У этого грузовика, – напыщенно поправляю, – есть имя.

Бек дарит мне улыбку кинозвезды, улыбку, которую мое левое глазное яблоко запечатлевает и отправляет в мозг, а тот, в свою очередь, прямиком в сердце, и оно моментально тает.

– Я звонил ей полгода назад. И организовал эту поездку, чтобы ее навестить, но… Клэр продолжает перезванивать и говорить, чтобы я не приезжал. Напасть какая-то. – В его низком голосе неуловимая бесконечность. – Я не знаю, что делать.