Дэвид Арнольд - Москитолэнд

– Пошел вон с моей крыши, – говорит Альберт, и каждый из его животов поднимается и опадает.

Калеб расправляет плечи, и я снова обращаю внимание на его толстовку. Точно как у меня. И представляю пузырек «Абилитола» на дне рюкзака, окутанный мраком холщевой гробницы, выкрикивающий обещания нормальной жизни.

– Я не сумасшедший.

Несколько месяцев назад, голос отца:

– Держи, Мим.

Я беру пузырек и закатываю глаза.

– Не смотри на меня так, – говорит папа. – Я пытаюсь помочь. Просто возьми в привычку принимать по одной каждый день за завтраком. Привычка – королева.

Я пялюсь на этикетку, удивляясь, как все зашло так далеко.

– Пап, они мне не нужны.

Он достает из холодильника апельсиновый сок, наполняет стакан:

– Просто доверься мне, Мим. Ты же не хочешь закончить как тетя Изабель?

И тогда я понимаю, что папа уже отчаялся и ищет хоть какой-нибудь способ заставить меня сотрудничать. Я беру стакан из его руки и, забросив таблетку в рот, запиваю ее соком. До последней капли. Затем вытираю губы тыльной стороной ладони и смотрю отцу в глаза:

– Я не сумасшедшая.

– Конечно, не сумасшедший, Калеб, – поддакивает Бледный Кит. – Ты просто все так же живешь в своем крошечном мире фантазий, сынок. Бог свидетель, я там бывал. – Он шлепает себя по животу. – Но черта с два я променяю эти вот складки на твой уровень безумия даже за всех цыплят-гриль в Кентукки. И знаешь почему? Потому что в конце дня, когда моя толстая задница падает в королевских размеров койку, я сплю как младенец. Я знаю, кто я.

– Да? – Калеб снова крутит ножом и выгибает неестественно высокую бровь. – И кто же ты?

Альберт Бледный Кит потягивает дайкири, причмокивает губами, затем откидывается на спинку стула и вздыхает:

– Я Альберт, ублюдок. А ты кто?

Когда Калеб шагает к нему, я стискиваю свою боевую раскраску в кармане и воображаю, как длинное лезвие распарывает этот многослойный живот. Галлоны жидкости хлынут оттуда, как из пожарного гидранта. Спрятанные артерии, что последние два десятилетия были растянуты и наполнены до предела, теперь раскроются, разделятся, освободятся от самого тяжкого груза. Ревущим беспрерывным потоком жидкость затопит крышу, соберется вокруг раздутых лодыжек Ала, под складным стулом, поднимая тушу левиафана все выше и выше, пока наконец не скинет его задницу прочь с грязно-белого здания автозаправки. Нас этот Потом тоже зацепит, меня и Уолта, унесет, как Ноев ковчег или скорее как опоздавших на посадку животных, оставленных один на один с апокалипсическим предшественником радуги.

Вот что я воображаю.

Но ничего подобного не происходит.

Едва Калеб приближается к стулу Альберта, как сверху на него обрушивается размытая фигура и опрокидывает наземь. Калеб почти моментально вскакивает и набрасывается с ножом теперь уже на нового противника. На первый взгляд этот новенький кажется слишком несуразным, чтобы быть настоящим. С черной повязкой, как у ниндзя, на лбу и длинной золотой цепочкой на шее, в сварочных очках, майке-алкоголичке в цветочек и поразительно знакомых обрезанных шортах. Мокрый с головы до ног, он улыбается, как будто на самом деле веселится вовсю.

Уолт рядом со мной хлопает в ладоши, а Альберт похохатывает и пьет дайкири.

– Сделай его, Ахав.

Что там надгортанник – от этих слов трепещет все мое тело.

«Это он.

Они».

Драка длится не больше минуты. Мощным пинком, сделавшим бы честь самому Джету Ли, легендарный племянник Арлин посылает нож в полет через край крыши. Ну а с безоружным Калебом это вряд ли вообще можно считать дракой. Пара заковыристых комбо и изящных ударов по груди, рукам и голове, и вот Ахав уже проводит захват шеи из-под плеча сбоку и прижимает хныкающего противника к гравию.

– Уолт, – улыбается он от уха до уха, – спустись вниз и позвони в полицейский участок Независимости. Попроси Ренди и скажи, чтобы тащил сюда свою задницу.

Уолт с хихиканьем бежит к люку.

– Как ты, дорогой? – Ахав смотрит на Альберта, и я поражаюсь чистой физике их отношений.

– В порядке, – хрюкает Бледный Кит. – Благодаря моему рыцарю в блестящих доспехах.

– Сияющих, – шепчу я, все еще стискивая боевую раскраску и пытаясь собрать воедино события последних минут.

Ахав, кажется, только-только меня заметил.

– Ты кто?

– Это Мэ-эм. – Альберт залпом опрокидывает в себя дайкири и вытаскивает новый бокал из-под стула.