Брюс Кэмерон - Путь домой

– Привет, Аксель. Привет, Белла. – Он почесал мою грудь, и я завиляла хвостом.

– Я не сделал ничего плохого, – сказал Аксель.

– Я знаю. Все в порядке. Ты можешь на минутку зайти в павильон? Все в порядке, Аксель, поверь мне. С тобой не случится ничего плохого.

Весь напрягшись, Аксель последовал за Томом туда, где толпились люди. Под крышей дома без стен на опорах стоял маленький дом из ткани, рядом находились пластиковые ящики и плоский металлический ящик. Том махнул людям, толпившимся вокруг, и они отступили назад, так что под крышей остались стоять только Аксель, полицейский Том и я.

– Послушай, Аксель. – Том отогнул ткань на домике из ткани, и получилась дверь. – Видишь? Эта палатка была создана для условий Арктики. Там внутри есть пропановый обогреватель. И альпинистский спальный мешок. В холодильных камерах есть еда. А плита для готовки снабжена электрической зажигалкой.

Я с любопытством принюхалась к внутренности тканевого дома.

– Что все это значит? – резко спросил Аксель.

Том плотно сжал губы.

– Послушай, когда ты уходил на войну в Афганистан, твой отец поговорил с нами и…

– С вами, – перебил его Аксель. – О ком это ты говоришь?

Том заморгал.

– С людьми, Аксель. Твоя семья жила в Ганнисоне с давних пор. Он просто хотел, чтобы после его смерти здесь были родные тебе люди, которые бы могли о тебе позаботиться.

– У меня нет родных.

– Я понимаю, почему ты так говоришь, но ты не прав. Мы твои родные. Мы все, Аксель.

Я не понимала, почему Аксель так расстроен, но чувствовала, что частично это, должно быть, объясняется тем, что вокруг стоят люди и смотрят, как он говорит с Томом. Я пристально оглядела их, но они явно не собирались делать ничего угрожающего или враждебного. Наконец все они разошлись, и мы с Акселем остались одни.

– Давай посмотрим, что из себя представляет эта палатка, Белла, – сказал он мне.

Ночью нам было так тепло, как не бывало уже давно. Мы спали в тканевом доме, который, как я скоро узнала, назывался «палатка». Аксель дергался и вскрикивал во сне, напоминая мне Мака. Я облизала его лицо, он проснулся и успокоился, положив руку на мою шерсть.

– Они чего-то хотят от меня, Белла, – пробормотал он. Услышав свое имя, я завиляла хвостом.

Каждые несколько дней к нам приходил Том и оставлял в пластиковых ящиках еду. Иногда Аксель бывал весел, и тогда они немного разговаривали, но иногда он был настроен враждебно и сердит, и тогда Том просто давал мне небольшое лакомство и уходил.

Мне нравился Том, но я понимала, что Аксель не всегда рад его видеть.

Мы по-прежнему ходили в город. Иногда мы какое-то время сидели на одеялах, и люди останавливались рядом и клали что-то в металлическую банку, а потом Аксель переходил улицу, заходил в одно из зданий и возвращался с бутылкой, от которой пахло так же, как от Сильвии. А иногда он привязывал меня к забору и оставлял очень, очень надолго, а потом наконец возвращался, и мы сразу же возвращались к палатке. Он тыкал себе в руку пластиковым карандашом, затем мы забирались в палатку, и он спал долго-долго.

Зима была холодной, и стужа жгла мое горло и подушечки моих лап. Мне постоянно хотелось забраться в теплую палатку, и я с удовольствием ложилась в нее и прижималась к Акселю. Я знала, что когда-нибудь вернутся летние деньки, и, возможно, тогда я смогу опять возвратиться на тропу в холмах и выполню «Иди Домой», но сейчас ничто не вынуждало меня покидать безопасное тепло, которое Аксель производил, просто крутя круглые ручки на металлическом ящике, который стоял внутри палатки.

Солнце ползло по небу вниз, и мы возвращались из города в парк, когда я почуяла запахи дыма, горящего дерева и людей, людей, находящихся рядом с нашим домом без стен. Это был не Райли, а трое не знакомых мне мужчин, и их тени плясали в пламени, которое они разожгли в металлическом ящике на столбе. Мы только что зашли в парк и с трудом шли по высокому снегу, когда один из них громко рассмеялся, и Аксель вскинул голову, только сейчас поняв, что в нашем доме кто-то есть. Он напрягся, и я почувствовала, как его охватили страх и гнев, и ткнулась мордой в его руку.

Мужчины были молоды, и они с грохотом расшвыривали вещи Акселя и топтали их. Аксель тяжело дышал, но не двигался с места, глядя, как они топчут его пожитки.

Как ни странно, я сразу же мысленно перенеслась в то время, когда нас с Большой Киской преследовали койоты, которые загнали нас к скальной стене. То, что происходило сейчас, было чем-то похоже на то, что произошло тогда. Только сейчас перед нами были не плохие собаки, а плохие мужчины. Плохие мужчины, как тот, которого Мамуля заставила не карачках выползти за дверь. Плохие, как тот, который приходил к Сильвии, чтобы сделать ей больно.