Брюс Кэмерон - Путь домой

– Это будет плохая идея, – мягко сказал Тэйлор. – Куда, по-твоему, мы их денем, когда поедем в Китай?

Датч испустил такой тяжелый вздох, который может издать только собака, которой ужасно скучно. Это напомнило мне о моей собственной усталости, и я свернулась клубком на моей подстилке.

– Мы могли бы найти дом, где они сумели бы пожить, пока нас не будет, – сказал Гэвин.

– Целые полгода? Ты что, хочешь, чтобы они остались с чужими людьми так надолго?

– Да, ты прав. Просто… Я чувствую, что Датч наконец начинает мало-помалу принимать нас с тобой. Жаль, что ты не видел, как он скучал по тебе, когда ты был в отъезде.

– Но ты же не пускал эту собаку в кровать, верно? – спросил Тэйлор.

– Конечно, нет. Я пускал в кровать не эту, а другую собаку. – Гэвин вздохнул. – Ладно, видно, ничего тут не поделаешь. Итак, во вторник?

– Хорошо, во вторник.

– Во вторник, Белла, – грустно сказал Гэвин. – Во вторник мы отвезем вас к вашему хозяину!

Что-то изменилось. Поменялись правила нашей жизни. Раньше Тэйлор не хотел, чтобы мы с Датчем залезали на диван, а Гэвину это нравилось. Так что мы оба поняли, что когда Гэвин был в доме один, мы могли спокойно лежать на диванных подушках, но когда приходил Тэйлор, он хлопал в ладоши и кричал: «Брысь!» Я знала, что это значит – мы должны были немедленно спрыгнуть на пол, но Датчу, похоже, всегда казалось, что Тэйлор говорит не всерьез, и он продолжал лежать на диване, пока Тэйлор не стаскивал его вниз. После этого Датч брел туда, где на подстилке уже лежала я, печально обнюхивал меня, после чего решал, где ему свалиться на пол и тяжело вздохнуть.

Если, когда Тэйлор откуда-то приходил, мы с Датчем лежали на диване, я всегда виновато вздрагивала, но мне каждый раз бывало лень спрыгивать на пол, пока он не командовал нам: «Брысь!»

Но вдруг все изменилось. Тэйлор и Гэвин вместе сидели на диване, и тут Тэйлор подозвал Датча и одновременно похлопал по ближайшей диванной подушке. Явно не осознавая, какой колоссальный поворот сейчас произошел, Датч подошел к дивану, не колеблясь запрыгнул на него, лег и положил голову на колени Гэвина.

– Иди сюда и ты, девочка, – сказал Гэвин. – Ко мне, Белла! Ко мне!

В самом деле?

Я умудрилась свернуться клубком рядом с Тэйлором, хотя там и было тесновато. Интересно, что мы все теперь будем делать?

Обоим мужчинам было грустно. Я чувствовала это по тому, как они гладили мою шерсть.

– Это будет труднее всего, что я делал до сих пор, – тихо сказал Гэвин и вздохнул.

– Но мы же с тобой знали, что они останутся у нас только на время.

– Думаю, в душе я просто не позволял себе по-настоящему это признать.

– Они тоскуют по своему хозяину, – мягко сказал Тэйлор. – Особенно Датч. Они хотят быть с этим парнем по имени Кёрш.

После этой реплики глаза Датча вдруг загорелись, как будто он в ней понял что-то такое, чего не поняла я, что, конечно же, было невозможно.

– Я знаю, – сказал Гэвин.

– Я мог бы на пару дней отложить свою поездку в Сиэтл.

– С твоей стороны очень мило это предложить, но я же знаю, что тебе нужно в Сиэтл. Не беспокойся, со мной будет все путем.

– Это будет странно – возвращаешься домой, а тебя здесь не встречает пара здоровенных собак.

– У меня такое чувство, будто часть меня умирает. Хорошо, что мы уедем в Китай и переменим обстановку. Там я не буду так по ним тосковать.

Заведенный порядок изменился, и вечером. Тэйлор позвал нас с Датчем к ним обоим на кровать. Мы попытались заснуть, но нам было слишком жарко, и мы оба очень скоро после того, как нас пригласили на кровать, спрыгнули обратно на пол.

Людей вообще трудно понять, они то создают правила, то изменяют их. Я была рада, что теперь нам с Датчем можно было спать на диване, но меня огорчало, что Гэвин и Тэйлор так грустят, когда мы это делаем.

На следующее утро Тэйлор уехал вместе со своим чемоданом. А Гэвин покормил нас завтраком, в котором был бекон! Потом он повел нас на долгую, долгую прогулку, держа нас на поводках. Датч оставлял свои метки везде, и Гэвин каждый раз терпеливо ждал, когда он закончит. Это была самая неспешная прогулка, на которую мы с Датчем когда-либо выходили.

Гэвину было так грустно, что я подумала, что ему следовало бы прилечь, чтобы я смогла прижаться к нему и сделать свою работу, подарив ему успокоение. Но вместо этого он сначала подошел к лежащему на диване Датчу, потом ко мне на моей подстилке, крепко обнял каждого из нас и долго не отпускал.