Брюс Кэмерон - Путь домой

– Она все поняла. Если мне это понадобится, она прибежит прямиком домой и ляжет у стены под живой изгородью, где ее никто не сможет увидеть, – сказал Лукас Мамуле.

Мамуля погладила меня по голове.

– Она хорошая собака.

Я завиляла хвостом.

– Но ей все еще трудно выполнять команду «Не Лай», – продолжал Лукас.

Я заскулила.

Мне больше всего на свете хотелось, чтобы Лукас говорил мне, что я хорошая собака, – это и еще «Крохотный Кусочек Сыра», что означало, что Лукас меня любит и дает мне вкуснейшее лакомство.

Несколько раз Лукас закрывал меня в вольере и клал передо мной телефон. Но телефон был мне неинтересен.

– «Не Лай», – строго говорил Лукас. Потом он и Мамуля выходили за дверь. Мне становилось одиноко, и я начинала лаять, и тогда Лукас бегом возвращался в дом, чего я и хотела! Но он всякий раз сердился на меня и несколько раз повторял мне: «Не Лай», не выпуская меня из вольера и даже не гладя меня, несмотря на то что я была безумно рада его видеть.

Я решила, что выполнять «Не Лай» еще более неприятно, когда ты заперта в вольере.

– По-моему, она по-прежнему не понимает, что от нее требуется, – сказал как-то вечером Лукас, обращаясь к Мамуле. В этот день мы ходили гулять в парк и играли с мячиком, и я чувствовала себя восхитительно сонной.

– Но она больше не лает, когда звенит звонок, – ответила Мамуля.

– Верно. Когда звенит звонок, Белла теперь ведет себя как хорошая собака.

Я сонно постучала хвостом по полу. Да, я была хорошая собака.

– На завтра я записана к невропатологу, – сказала Мамуля.

– Может быть, мне сказаться больным? Мы не можем рисковать, оставляя ее одну.

– Нет, Лукас, ты не должен отпрашиваться с работы.

Я завиляла хвостом при слове «Лукас» и встала на лапы на тот случай, если он собирается со мной погулять.

– Не знаю, что еще можно придумать, – мрачно сказал он. – Тебе нельзя пропускать этот визит к невропатологу, ведь чтобы попасть к нему на прием, нужно ждать целую вечность.

Я села и посмотрела на Лукаса, моего человека, насторожившись, несмотря на усталость. Что-то было не так – и он, и Мамуля были очень, очень напряжены.

Я выполнила «Ждать» и, как хорошая собака, продолжала выполнять «Не Лай», но это, похоже, не помогло.

На следующий день рано поутру, примерно в то время, когда Лукас обычно делал «Идти на Работу», мы все втроем пошли гулять. Мне нравилось, когда мы гуляли вместе!

Едва выйдя из дома, мы, как всегда, перешли улицу. Я почуяла запах Мамы-Кошки, идущий из логова.

– Видишь? – сказал Лукас. – Теперь здесь новый забор. С обеих сторон нейлон, так что нельзя упереться носком и перелезть. А новая сетка сделана из толстой проволоки, которая приварена прямо к столбам. Чтобы ее перерезать, понадобились бы промышленные ножницы для болтов.

Мамуля нахмурилась.

– Погоди, стало быть, ты все-таки резал старый забор?

– Нет. Гантер заявлял, что я его резал, но мне ни разу не пришлось этого делать. Я просто разматывал проволоку с помощью плоскогубцев.

– Рада это слышать. А ты не мог бы подпрыгнуть, ухватиться за верхнюю кромку и, подтянувшись, залезть на нее и соскочить с той стороны?

– Может быть, и смог бы. – Лукас кивнул. – Но тогда Белла все равно осталась бы на внешней стороне забора, а мне нужно, чтобы она залезла в подпол и выгнала оттуда кошек прямо в мою сеть.

– А если внутрь залезешь ты сам, ты сможешь набросить на них сеть?

– Вероятно. Можно попытаться.

– А что, если с тобой туда залезу и я?

Лукас усмехнулся.

– Мамуля, там внутри довольно мерзко.

– Думаю, я видала места и похуже.

– Очень может быть.

– А кошки хоть могут сами выбираться за пределы двора? – Мамуля пощупала ткань, которой был покрыт забор. – Сдается мне, они могут вскарабкаться по этому нейлону.

– Наверное, да, но они прорыли лаз в задней части двора, еще когда здесь стоял старый забор, прорыли там, где нижняя часть его рамы была погнута. Так что, скорее всего, они входят и выходят именно там.

– Как ты думаешь, зачем он установил новый забор? – спросила Мамуля.

– По правде говоря, наверное, затем, чтобы не дать мне изловить остальных кошек. Этим он как бы говорит мне, что может помешать мне их спасти и что я ничего не смогу с этим поделать.

– Ничего не скажешь, красавец.

Мы подошли к дороге, по которой быстро мчалось множество машин. За каждой из них тянулся шлейф различных запахов, а с лужаек и кустов доносились чудесные ароматы, так что я то и дело останавливалась, чтобы по достоинству оценить их. Из-за заборчика на меня залаял белый пес, и мне захотелось подойти и обнюхать его, но я была на поводке.