Денис Соболев - Говорящий с травами. Книга первая

Проснулся и прислушался – за окнами царила полная тишина. Вскочил, выбежал на крыльцо. Буран унялся, и снег сыпался на землю крупными редкими хлопьями. Было тепло и очень тихо. Тянуло запахом березового дымка и навоза, где-то брехал пес, да у соседа трубно мычал бык. Мама звякала подойником в стайке, в загородке гоготали гуси. Серко выскочил из будки, потянулся, встряхнулся и запрыгал вокруг растирающегося снегом Матвея. Растершись докрасна, Матвей зашел в дом, быстро позавтракал молоком с теплым хлебом, снова вышел на двор. Взял в сарае лопату и принялся расчищать двор – снегу намело порядком, не пройти. Часа за полтора управился, полюбовался делом рук своих – двор сверкал чистотой, хоть на ярмарку вези.

Калитка скрипнула, запуская во двор Анютку. Она громко поздоровалась, лучезарно улыбаясь:

– Привет тебе, Матвейка!

Серко приветливо помахал ей хвостом – Матвею он никогда так не махал, качнет едва, вот и вся радость. А тут машет, гляньте-ка на него! Матвей облокотился на лопату, ответил с улыбкой:

– И тебе привет, Анюта. Заходи в дом, поснедаем что ни есть.

Она чиниться не стала, кивнула просто и легко взбежала по лестнице, обстучала валенки от снега и вошла в дом.

Когда Матвей зашел в дом, Анютка с мамой уже вовсю болтали, сидя за столом. Увидев вошедшего Матвея, мама начала собирать на стол. Анютка сунулась было помочь, но мама замахала на нее руками – сиди, мол, сама все.

Матвей опустился на лавку, избегая смотреть на Анютку, – он никак не мог забыть ту земляничную полянку. А Анютка смотрела на него порой как-то… выжидательно, что ли. Смотрела, а потом просто отворачивалась и болтала как ни в чем не бывало. Вот и сейчас она уставилась ему прямо в глаза своими зелеными глазищами. И была в ее взгляде и грусть, и хитринка какая-то, и еще что-то, что он никак не мог угадать.

Мама повернулась, и Анютка быстро опустила глаза, густо краснея. Матвей же и так сидел краснее помидора. Мама улыбнулась мимолетно, поставила чугунок с кашей, крынку с ледяным квасом да хлеб – пост на дворе. Поели, болтая о том о сем. Мама выспрашивала Анютку о ее маме, а Матвей молчал, поглядывая тайком на обеих. После завтрака Анютка сказала Матвею:

– Я чего пришла-то? Папка мой тебя кличет, поговорить о чем-то хочет. Ты зайдешь?

Матвей кивнул, сказал:

– Обожди меня, вместе пойдем…

Никодим ладил что-то во дворе, стуча топором. Распогодилось, тучи разошлись и яркое уже почти весеннее солнце заливало двор ярким светом. Увидел вошедших ребят, подошел, протянул Матвею руку:

– Здравствуй, Матвей, – прогудел своим низким гулким голосом, – как ночевал?

– Здравствуй, дядя Никодим. Звал?

Никодим хмыкнул в усы, присел на крыльцо, хлопнул рядом с собой широкой как лопата ладонью:

– Садись, чего стоять. А то пойдем в дом, поснедаем?

– Не, дядь Никодим, только из-за стола, – Матвей улыбнулся и сел рядом.

Никодим помолчал чуть по обыкновению, потом заговорил глухо:

– Ты вот что, Матвей. Я тут в город собрался – осталось у меня мал-мало царских рублей, потратить надо. Говорят, в городе можно еще. Спроси у матери, если есть у вас, тоже могу полезного чего взять.

Матвей удивленно поднял брови:

– А пошто их тратить? И на что?

– Как пошто? Власть же сменилась. Стало быть и деньги будут меняться. Но нам их деньги не нужны, нам бы пороху успеть закупить да дроби, да еще чего нужного. Отец когда из тайги домой?

– Должен сегодня к вечеру, но не знаю точно. Пуржило ведь, не было охоты. Так что может и задержаться. А вы когда едете?

– Думаю завтра с утра.

– Дядь Никодим, не дело одному ехать. Лихих людей на дорогах много. Может, подождать отца и вместе ехать?

Никодим глянул на него остро:

– В корень зришь, Матвей, это хорошо. Но некогда ждать, деньги уже запретили. Но еще можно успеть, дельцы втридорога принимают. Так что поспешу…

По всей стране подняли голову мошенники и ростовщики. Все они стремились урвать свой кусок от большого пирога, безбожно задрав цены на товары. Изо всех деревень потянулись люди, у которых были накоплены какие-то сбережения, отдавая кровные мошенникам. Они понимали, что могут и не успеть и деньги просто пропадут. И покупали, покупали, покупали полезные и нужные вещи про запас. Другие, отчаявшись, отдавали свои деньги белогвардейцам, откупаясь от их поборов и призыва в ополчение. Многих грабили на дорогах, но крепкие и не робкие, вроде того же Никодима, удачно возвращались домой…

Отец так и не приехал в этот день, и Матвей твердо решил назавтра идти в тайгу, на зимовье. Ну а пока они с матерью решали, что им может быть нужно в городе. Мама думала про утварь и отрезы тканей, а Матвей настаивал на боеприпасе. Сошлись на том, что возьмут всем по паре крепкой хорошей обуви, побольше ткани и на оставшиеся деньги порох, дробь и пули с пыжами. Оно и верно. Обувь – первое дело, самому ее не сделать. Одежду сошьют, была бы ткань. Ну а порох и прочий охотничий припас всегда прокормят. Еще Матвей задумал купить большой моток прочной веревки, крючков рыболовных и хороший нож. Уже вечером взял деньги и пошел к Никодиму. Озвучил ему список желаемого. Тот покивал, потом сказал: