Марина Москвина: «Люблю тебя восемь дней в неделю…»

Пока оформляли документы, она готовилась к поездке. Получила диплом специалиста по тропической медицине, в Музее Человека прослушала курс лекций по этнографии, учила арабский язык, осваивала верховую езду…

Она приезжает в Йемен — как будто высаживается на другую планету, где процветает чистой воды средневековье, феодализм, родоплеменной строй, а европейцев на всю эту закрытую для иностранцев страну в общей сложности трое или четверо.

И начинается потрясающий рассказ, который полностью захватил Льва, например, как Клоди Файен отказалась лететь на самолете в Сана — столицу Йемена — из Таиза, хотя на этом настаивал принц, и отправилась в путь на машине по нескончаемой пустыне и плоскогорью…

«Поскольку путешествие, — пишет она, а Лев переводит и днем, и ночью, лишь иногда отрываясь на сон или еду, — должно быть медленным, если цель его — восточный город, туда следует ехать тем путем, каким шли старинные караваны, ибо лишь тогда можно ощутить истинную ценность этого города для человека».

Все, что там ею пережито, было написано с неслыханной любовью и вниманием. Какие характеры возникали перед изумленным взором Льва, какие судьбы!.. Начиная от удивительных обстоятельств рождения в Йемене: тут считается, что беременность может длиться годами. Ребенок в утробе, убеждали Клоди Файен местные жительницы, порою затаивается на неопределенное время, а потом развивается дальше по собственному усмотрению, поэтому, возвратившись после двухгодичной отлучки, муж иногда получает радостное извещение, что у него только что — как раз к его прибытию — родился сын!

Свадьбы, похороны, молитва, утреннее пробуждение города по зову муэдзинов, сладкие пироги из слоеного теста, облитые медом или растопленным маслом, страстный танец под барабаны с кинжалами, транс, в который впадает танцор, жизнь гаремов, пылевые вихри, подземные воды, арабский язык — прекрасный для выражения нежных чувств, но и великолепный для всплеска гнева, в этом случае слышатся свист, грохот, да и арабские ругательства несравненны — попробуйте, например, назвать кого-нибудь «акру»…

Кого бы она ни повстречала, на какое бы ни отваживалась знакомство — о каждом она говорит с таким юмором и теплотой, — причем от имама до распоследнего заключенного в кандалах, просящего подаяния. Толпы народа тусуются на страницах этой книги — наивные, трогательные, коварные, лукавые и бесхитростные, солдаты, почтальон, аптекарь, музыканты, принцессы, дети, старики и даже местные врачи…

Один арабский врач показал ей свой запас медикаментов — английских и итальянских. И этот доктор был очень огорчен, когда узнал, что уже давно дает микстуру от кашля как глистогонное средство.

Все ее так любили и почитали, хотя она никаким принцам не давала спуску, и к простым людям была точно так же внимательна, как к королю Ахмеду, имаму Йемена. Своими руками из кучи металлолома сооружала она кровати для больницы… Однажды пришлось обмануть общественность, сказать, что у принца сахарный диабет, и ему надо постоянно делать анализ мочи, — все это для того, чтобы открыли наконец лабораторию для настоящих больных… Как она лечила обезумевшую от горя женщину, «колдуя» по-французски. А какие горькие строки посвящены ее беспомощности перед эпидемией детского дифтерита без сыворотки, туберкулезом без лекарств. И какая радость и гордость обуревали Льва, Люсю и меня, когда ей удавалось все-таки вернуть человека к жизни.

Недаром достопочтенный мэр Забида предложил ей выйти за него замуж. У жен его не было сыновей, и он признался Клоди, что хотел бы, чтобы она пополнила его семью.

Лев переводил и переводил в каком-то экстазе — свою единственную в жизни переводную книгу! И до того и после он только свои писал — научные — о международных отношениях. А мы сидим на пляже и с жадностью прочитываем только-только переведенные листы. (Конечно, «мы» — это сильно сказано, но теперь уже кажется, что и я в этом деятельно участвую, хотя мне в июне 58-го как раз стукнуло четыре года.)

И сколько б воды ни утекло с тех пор в речке Сене, всякий раз, когда я листаю эти страницы, чувствую, что завидую ее взгляду на мир и на людей, — знаете, бывает такой взгляд — когда под ним все оживает, мерцает, пульсирует?..

Клоди Файен потом несколько раз возвращалась в Йемен. Она открыла в Сана первый в стране Национальный этнографический музей. Там собраны сенсационные экспонаты, которые подтверждают, что до нашей эры на этой вот земле пережило расцвет Сабейское государство царицы Савской. Достижения цивилизации в Йемене были так велики, что древние римляне называли страну «Арабия Феликс» — «счастливая Аравия».