Виржини Гримальди - Аромат счастья сильнее в дождь

Я смотрела на Бена. Мне так хотелось ему сказать, как сильно я его люблю, но мои губы оказались разумнее меня.

— Как вы провели время, здорово?

— Все было отлично, не так ли, дружище?

— Да. Мы собирали ракуски, а потом ели морозеное, а после катались на карусели.

Оставалось надеяться, что там не оказалось в тот момент странной женщины верхом на дельфине.

— Можно тебя на минутку? — спросил Бен.

Губы у него были стиснуты, и он не знал, куда девать руки, а все это было плохим знаком.

— Жюль, попрощайся с папой и заходи в дом, пожалуйста. Сидни ждет тебя, посмотри, у нас в бассейне новый замечательный круг!

Он спешно поцеловал отца в щеку и побежал к воротам. Как бы я хотела сделать то же, что и он, если бы, конечно, меня держали ноги.

— Сядем на скамейку? — предложил Бен.

Все намного хуже, чем я думала. Я ощутила сухость в горле и сильное сердцебиение. Присесть — хорошая идея.

Мысленно я перебрала все возможности. Он кого-то нашел. Он хочет, чтобы мы подписали документы о разводе. Он уверен, что больше меня не любит. Он умрет. Я умру. Бен тоже, видимо, не решался заговорить, но набрался духу и ринулся с места в карьер.

— Вот уже некоторое время я кое о чем думаю, но не знаю, как тебе сказать.

— Давай, я готова.

— Знаешь, мне ведь тоже тяжело. Это вовсе не та жизнь, о которой я мечтал. Пытаюсь привыкнуть, но все слишком сложно.

— Не тяни, Бен, говори.

Он уставился в какую-то точку на земле и выпалил одним духом:

— Я хочу получить совместную опеку над Жюлем.

Первый день весны — чудесное время, чтобы навсегда распрощаться с жизнью. Твоя бабушка со стороны отца так и сделала, во сне. В церкви собралось человек двадцать.

Ты был ее единственным внуком. После смерти твоего отца дедушка с бабушкой перенесли на тебя всю свою любовь. Ты был их маленьким королем, они отправляли тебя путешествовать, приобщали к искусству и всему прочему, сделали тебя лучшим изо всех мальчиков на свете. Каникулы ты всегда проводил у них в Бретани, у тебя там своя комната, переполненная игрушками, а еще их поцелуи, переполненные любовью.

Мы старались вырываться к ним на выходные, как только представлялся случай. И двумя месяцами раньше мы у них гостили. Бабушка восхищалась моим огромным животом, в котором уже происходило движение, дедушка предавался бесконечным рассказам о прошлом, которые мы знали наизусть, снова и снова мы разглядывали фотографии, на которых ты был ребенком, да ты немного и становился им, когда они были рядом. Как всегда, провожая нас, они довели нас до калитки и долго стояли, махая нам вслед, пока мы не скрылись за углом улицы. Эти два согбенных силуэта, становившихся все меньше и меньше, остались в моей памяти последним образом их семейной пары.

Ты был безутешен. Я старалась изо всех сил держаться. Все были уверены, что твой дед уйдет первым. Он сам тоже.

В сером выходном костюме он казался еще меньше ростом, чем обычно. На нем был тот же галстук, что он надевал в прошлом году на шестидесятилетие их брака. Ты обнимал дедушку за плечи одной рукой, не помню, кто поддерживал его с другой стороны.

Он неуверенным шагом подошел к возвышению, на котором стоял гроб. Я от волнения взяла тебя за руку. Старик поднес ко рту микрофон, чтобы обратиться к ней в последний раз.

«Моя дорогая Жанна, моя милая жена! Виктор Гюго сказал: «Ты больше не там, где была, но ты везде, где я». Это правда. Я слышу, как ты бранишь меня за оставленную чашку, вижу твою улыбку, с которой ты смотришь на меня, когда я бреюсь, я чувствую твой запах на подушке. Ты в моем сердце, в моей голове, ты здесь — со мной.

Мне посчастливилось, что мое существование пересеклось с судьбой такого незаурядного, необыкновенного человека. Спасибо тебе за твою нежность, любовь, терпение, за твое чувство юмора, твою способность сопротивляться. Спасибо тебе за все это счастье. Спасибо, что ты сделала мою жизнь лучше.

Поцелуй нашего сына за меня и скажи, что скоро, очень скоро, я к вам приду. Я последую за тобой. До скорого свидания, любовь моя».

Мы оставались с твоим дедушкой до вечера, а потом вернулись домой.

В машине ты положил руку мне на бедро:

— Я не вынесу, если так случится, что ты уйдешь раньше.

— Мы в безвыходном положении, потому что я — тоже!

— Да нет, я серьезно. Я не смогу жить, зная, что тебя здесь нет.

— Тогда уйдем вместе.