Филип Рот: Обман

— Разумный и верный взгляд на вещи не приходит сам собой. Первое время я именно так и считала. Но по зрелом размышлении… Мне ясно, что я очень глупо вела себя с мужем; впрочем, причина, возможно, в другом: мне до сих пор не понятно, что я сделала не так. А он годами терпел мою хандру и жалобы на одиночество. Едва ли это возникло случайно: он надолго уезжал, много работал, я оставалась одна. А романов не заводила только потому, что считала его очень ранимым, — значит, его надо оберегать.

— Судя по всему, вряд ли он такой уж ранимый.

— Значит, он уже в больничной палате. Думаешь, его краля уже там?

— Краля. Чудесное словечко.

— Я не сомневался, что оно тебе понравится. Наконец-то у тебя хоть и недолгий, но отпуск.

— Знаешь, по-моему, я чересчур на него давила. У него ведь много, очень много достоинств. Зато, честно говоря, давненько я так крепко не спала. Сегодня утром проснулась — и на душе так покойно.

— Ты слушала пластинку, которую я тебе подарил?

— Нет. Мне пришлось ее спрятать.

— Спрятать? Почему?

— Потому что обычно я пластинок не покупаю. Разве что изредка.

— И что ты будешь с ней делать?

— Ну, поставлю как-нибудь вечерком, когда останусь одна.

— А если вдруг ее обнаружат, что тогда? Посолишь, поперчишь и съешь?

— Бывало, я сама покупала пластинки, но однажды так расстроилась… Ладно, дело прошлое.

— Как? Неужто даже из-за этого вы вздорили?

— Да.

— В самом деле?

— Да.

— Это уж совсем ни к чему.

— Да уж.

— Ты чудесно выглядишь. И костюм красивый. Ты его не наизнанку ли надела?

— Нет. У меня много вещей со швами наружу. Прежде ты не замечал. Это — писк моды. Намекает на склонность к некоторой бесшабашности.

— Выглядишь чудесно, только голос очень усталый. И опять похудела. Витамины и прочее не принимаешь?

— Время от времени принимаю. Дело в том, что последние три дня я толком не ела. Была занята.

— Слишком занята.

— Ага. Сижу в своей комнате, пытаюсь печатать, тут входит малышка и первым делом писает на ковер. Потом уходит, какое-то время хнычет, затем возвращается, растаскивает листки, снимает телефонную трубку, после чего направляется ко мне и какает на мою тахту — всю обгадила. И после всего этого мне ехать на работу и восемь часов кряду улещать начальника.

— А муж что?

— Если я не вижусь с тобой, мне проще. Я как-то применяюсь к обстоятельствам, а отвлекающие факторы отходят на задний план, просто-напросто вылетают из головы. Вместе с ними и эти неотвязные сравнения. Я давно хотела рассказать, какие мысли меня обуревают. Но, по-моему, для тебя это все лишнее, и обременять тебя своими заботами я не хочу. А хочу совсем другого: перестать наконец растолковывать тебе всю эту чушь. Если попросишь — продолжу; но по мне, лучше это вообще не обсуждать.

— Говори-говори. Я хочу знать, что творится у тебя в голове. Очень люблю твою голову.

— На прошлые выходные ко мне приехала мама. А он просто испарился. И все выходные я занимала маму одна. А я скверно сплю уже не одну ночь. Без конца думаю о тебе. Завтра у меня — никуда не денешься — обед со свекровью; это испытание не из легких: мало кто умеет так наводить критику. Она бывает до того злоязыкой, что поневоле боишься сболтнуть лишнее. А тут еще нянька показывает норов. Они, няньки эти, перебегают из семьи в семью — сравнивают хозяев, — вот и наша взбрыкнула. Что такое «шейка», знаешь?

— Знаю.

— «Шейка» — глуповатое какое-то слово. Так вот, у меня там шишка. Придется делать анализы и все такое. А муж заявляет, что я загубила его сексуальную жизнь. С тобой, говорит, трудно, ты все воспринимаешь всерьез, тебя ничто не радует, не забавляет, не веселит. По-моему, он прав. Вернее, он все жутко преувеличивает, но по сути — недалек от истины. Секс не доставляет мне никакого удовольствия. Живу, в общем, одиноко и трудно. Но так ведь в жизни обычно и бывает, правда?

— Почему бы тебе не попытаться кончить — просто чтобы сделать мужу приятное?

— Не хочу.

— А ты постарайся. Дай себе волю, и все. Говорят, это куда полезнее, чем пререкаться.

— Он меня злит.

— А ты не злись. Он же тебе муж. Он тебя трахает. Так не противься.

— То есть мне надо постараться.

— Нет. Да. Не вникай, отдайся, и все.

— Такие вещи сознательно не делаются.

— Очень даже делаются. Стань на полчасика шлюхой. От этого не умирают.

— Шлюхи не кончают. И уж точно не стремятся кончить.

— Притворись шлюхой. Не надо относиться к этому так серьезно.