Виктор Рябинин - Потрошители морей

Муторно потекло время учёбы. То есть мы с Олешкой Голым чуть ли на месяц слушали Белое Облако, который вещал о мистическом происхождении краснокожих и о великих подвигах воинов нашего лагеря. Много было говорено о собаках испанцах или уинках, как их окрестили мексиканские племена пуэбло, так некстати встречавшиеся на Тропе Войны у истинных воинов Великих Равнин. Слушать монотонную песню Белого Облака, обращающего в свою веру пришлых людей, было тягомотно, тем более, что я не понимал истинной цели нравоучений колдуна. Не смотря на это, я скоро стал задавать умные наводящие вопросы. И вскоре истина воссияла над моею головой, как щедрое американское солнце. А открылось мне в своём первозданном невежестве индейской жизни, что у краснокожих не развита воспитательная и судейская система. Я пришёл в полное изумление, когда узнал, что у коренного населения даже нет тюрем, не то чтобы каторжной повинности с железом по рукам и ногам. Мы с Олешкой с ужасом переглядывались, слушая дикаря по вопросу исправления человека без принуждения. Хотя, если подумать в нужную сторону, то колодника можно исправить, пустив дело на самотёк где-нибудь в глухом месте за высоким забором без надсмотра со стороны. Любой разбойник, живя в бесправии с себе подобными, или смертоубийством займётся, или удавится с тоски. А вот краснокожие, провинившегося члена просто выгоняли прочь из своего стада, как шелудивого пса. Выгоняли взашей во чисто поле, благо незаселённой земли было в избытке. А там живи, как знаешь, да ещё и округу оповещали об изгое, чтоб приют не находил на стороне. Гнали за любую провинность в суровой индейской жизни. За трусость в бою или на охоте, за лживый язык, за пустые обещания, а либо и вовсе за непотребное воровство у собратьев. Вот эти изгнанники и сбивались в стаи наподобие той, куда и нас занесло волею судеб. Много чего нового узнал, пользуясь своим гибким умом, словно летописец гусиным пером по бумаге. К примеру, Мягкое Сердце изгнали из племени за то, что не смог убить свою жену, повинную в прелюбодействе. Так и сказали, либо убей блудницу, либо убирайся с глаз долой, раз такой мягкотелый слизняк и бабьего поля ягода. Вот так и уходили краснокожие на просторы прерий, вот так и сбивались в озлобленные толпы разноплемённых дикарей. И тут уже не смотрели, какого ты роду-племени. Так в нашем лагере Цепкий Коготь, числом более двух десятков человек, были и апачи, и команчи, и могикане, и даже по одному ирокезу с черноногим. У всех была одна беда, а потому жили и не тужили. Кочевали по Великим Равнинам с заходом в Мексику к пуэбло. А как иначе, если охота не всегда помогала, а земледелием заняться недосуг? Правда, разоряли мелкие кочевья, но до зверства не опускались. А как рука поднимется на бывшего соплеменника? Случались и жертвы, как без этого? Так уж повелось испокон веков, так было положено Великим Духом Маниту и покровительницей Тетео. И такая справедливость протекала до прихода испанских завоевателей, которые не только захватывали чужие земли, но и истребляли непокорных или превращали в рабов, а их жён в наложниц. То есть изо всех сил топтали честь и гордость индейских племён Америки.

— Зачем ты рассказываешь историю своего края? — где-то на десятый день спросил я Белое Облако. — Мы с Олешкой с самой Сибири и Аляски не приветствуем жестокость и кровожадность в разговорах с местным населением. Разве что по необходимости при явном их сопротивлении себе во вред от слабого развития.

— Хао, — только и сказал индеец в ответ, а чтобы отмазаться от расспросов вёл своё толковище далее.

И вот где-то в конце месяца шаманских песнопений и плясок Белого Облака в центре нашего тапи, я стал кое-что понимать в тёмных индийских делах стоянки Цепкий Коготь. А выходило, что испанцы несли не только беды поголовно всему коренному населению, но и явились источником доходов отщепенцам индейских кланов, так как были владельцами быстроногих лошадей и огнестрельного оружия. Индейцы, от природы сообразительные и способные к обучению, в короткие сроки обуздали лошадей и научились стрелять из мушкетов. Однако, вскоре завоеватели поняли опасность наплевательского отношения к краснокожим, стали приглядывать за лошадьми и прятать оружие от чужого глаза, полностью разуверившись в тупости дикарей. Словом, вскоре коней и огнестрела стало не хватать желающим из вигвамов и тапи. Товар, естественно, вырос в цене, а с его добытчиками местное население охотно шло на контакт и не скупилось при товарном обмене. Вот тут-то ясно и ответственно понял я, как повезло мне в жизни. Ведь наконец-то я попал в Свободное Братство вольных людей, которые не промышляли убийствами и грабежом, а мстили ворогу, толкаемые справедливым чувством любви к отечеству. И я начал представлять себя героем былин и гимнов, которого сквозь века будут воспевать благодарные краснокожие потомки Великих Равнин и иные отпрыски от несомненного смешения крови индейских скво и белого человека. Одно только смущало: почему и как выбор пал именно на нас с Олешкой? И к чему было городить огород с обменом трёх ружей на двух белых путешественников, вообще-то непригодных к крупному воровству, а более склонных к сражению в арьергарде? Я так прямо и спросил у Белого Облака: