Алексей Радов: Год

Подошла и выбросила резким движением предмет в контейнер. В другой отправила сверток, полила дорогим ацетоном. Почему? Больше дома на балконе ничего не подошло. Зачем жгла? Кровь на вещах может и не выгорит совсем, – кому разбираться. Победила растущую боязнь. Подбросили – провокация, уничтожила, что может к ней привести, плюс чтобы не пострадали от возможного заражения, проходящие мимо помойки прохожие. Почему не пошла куда следует? Право. Семья, студенчество со стороны, практически несовершеннолетний, в смысле, куда ему, и ее, у него тоже не все, плюс эти на ней.

– Женщина, что вы делаете?

Обернулась, увидела женщину. Кто она? Ребра сжались недовольно.

– Зачем подожгли? Пила?

– Сама пила, – ненависть к тем, кто называет женщиной, а не девушкой, особенно, как эта секси, была сильнейшей. С чего она пила? Ты бы съехала от кошмара, найди такое в проглаженном кармане. Лакированная.

– Это не мое, – ответила тем не менее, посмотрела в лоб.

– Видела, поджигали.

Тут решила согласиться со статусом старшей.

– Тебе помочь?

– Курточка, – да зачем вы контейнеры подожгли, может не просто так. Одеты, смотрю, подчеркнуто красиво, но чисто, видно и одежда у вас куплена не за копейки совсем, сапоги не второй поход, наверно, тяжело в них, пока не совсем скользит, или еще пройдетесь?

– Не обязательно хамство. Что ты мне рассказывать думаешь.

– Сейчас своего позову, постоит, а я сбегаю за кем надо. Что-то вы подозрительно отвечаете, – та ободряюще изобразила бурно веселье. Лицо изменилось, приняло недоброе выражение – явно не могла совместить стремление быть девушкой имеющего все, и порочную тягу к достойным. Можно назвать это желанием, и что нравится, так редко бывает и столь сплошь видно стоит точно потерять – вспоминала правила поведения на улице, улетучиваясь. Оглянулась, вдруг бдительная не побежит, но из тупика набегал уже прямо мужчина.

– Лови! – кричала прохожая. – Она пожар сделала, поэтому уносится.

Один раз была на матче чемпионата СССР еще, не помнит по чему. Чуть ли не пятый в году. И там один так пропускал мимо себя раза четыре соперников – и дважды после одного и пары таких финтов – за ним. О том говорили, кого уважала заочно, перед ними на трибуне.

Спутник агрессивной прохожей летел нормально, слышала победоносные отдышки, догоняет.

Мадрид бы сказал – ты меня душишь, не ревя. Ей одной. В один. И когда враг находился в пяти шагах, уверена, предвкушая, сейчас даст беззащитной жертве хорошую трепку – было видно по перекошенному буквально, и так достаточно неприятному. Обидному. Лицу. Эскюз, но именно здесь иначе не скажешь, простите что живу. – Пой, моя жизнь нужна для новых проектов, песню вашу, предлагал он, и они пели, чуть танцуя, потом начиналось что-то непостижимое – обращение, изменение, рождение нового человека, что важно, продолжить свою линию, полагала, не вышло четко подсечь, так что немного еще убегала, пока нападавший, заметила, на бугристой земле.

Бросилась в ноги и нанесла несколько незначимых ударов, повалила, и глядя прямо в монаду, спросила:

– Сломать хочешь?

– Тебе хребет переломлю сейчас, – а его, ничего не понял.

Красавице – прохожей показалось, парень поскользнулся перед этой брутальной (не только тем пленительной) девушкой, потому что быстро несся, а что драться ее умеет, знала – недавно получал разрешение, видела, реально в спарринге так разнес качка (вот всегда они).

Блондиночка была невозможно желанная в этот момент! Нет ничего сексовей (когда это слово отживет, и вернется без него формирование приватного) – к сожалению для нее, работника со стажем и грамотами по годам, в русском сегодня нет адекватнее критерия. Нет ничего лучше – чем лицо нападающей ничего так спортсменки, но не для нее. Ногою пнула два раза по парню. Показал, сдаюсь. Встала, и перехватив нападавшую, по инерции танком по траншеям шедшую, но уже с немного другими намерениями после увиденного – замечательно ударив. Та ценила, в их нечастные встречи на собрании, и раз за месяц на продуктовых маршрутах микроса, где снова один запал. И так не сладко пришлось, законы физиологии сформулированы грубейше.

Выместив на напавшей совсем не все, что хотела, пошла к сидевшему понуро с разбитой гордостью спутнику.

Даже не сопротивлялся, взяла за плечо и сказала – мой, или поломаю?

– Извини?

– Мне сейчас нужен мужчина. Туда-сюда.

– Хорошо, – покорно согласился молодой человек, – всегда жаждал подобного, или привык.