Юрий Тешкин - Полковник

А в комнате с опущенными шторами и мягким светом торшера все тянулся и тянулся разговор:

«— Ну, разумеется, Глеб, нет никаких оснований нам укорять друг друга, не мы виноваты, а виновата та весна, бесконечные командировки Ивана…

— Цветы, Маша, которые я тебе дарил, ломая в больничном садике… денег-то…

— Да, да, жили впроголодь, а как вспомнишь те годы, так кажется, что лучше их и не было… Знаешь, иногда мне кажется, что он все знает.

— М-м-м…

— Нет, друг мой, ты определенно что-то хотел сказать… относительно этой писульки, этого бреда… вот, вот… «Прости, Мария… любовь сильнее меня… прости и забудь» — господи, как это все глупо… вот… а вот еще… глупее: «…постарайся, Мария, дорогая моя, поскорее ощутить себя свободной, меня позабыть и найти свое счастье, которое ты обязательно заслуживаешь, прости и прощай!» — бред какой-то, а?

— М-м-м… в последнее время он, знаешь ли, сильно изменился…

— Еще бы… господи, как это страшно! Ты знаешь, Глеб, я все-таки никак не могу себе это представить… — Голос ее перешел на шепот. — Пытаюсь и-и… не могу… не у-кла-дывается…

— А этого действительно никто не может себе представить, потому что этого никогда не было.

— Да нет, просто творится что-то… что-то не земное, а-а космическое, просто космическое нечто, потому и не могу.

— Космическое? Космическое, несомненно, участвует. Ведь уже точно доказано, что орбита Меркурия…

— Знаю, знаю — соединилась с орбитой Луны…

— Да не соединилась, а…

— Ладно, замнем для ясности… это не так уж и важно, меня другое тревожит… вдруг он все-таки все знает… нельзя же за двадцать пять лет не догадаться хоть как-то, а?

— Нет, нет, успокойся, Маша, он, конечно, ничего не знает. Ну а само письмо, я думаю, наивная попытка как-то ослабить удар по тебе, сам факт того, что неизбежно с ним должно случиться.

— О боже! И ты спокойно так говоришь!

— Мы — медики.

— Да-а… вы медики… Кстати, она реально существует, эта Тамара Сергеевна? Или это его выдумка?

— Да нет… существует… это наш новый врач — ординатор… перешла к нам из психдиспансера, там муж у нее… много лет уже в безнадежном состоянии, вот и перешла.

— Час от часу не легче: муж сумасшедший! Ну хорошо, а Иван тут при чем? Ведь она же, раз медик, наверняка знает, что уже началось всё… ну, этот… начался уже распад этот… то есть уже конец всему. Знает она?!

— Да знает, знает…

— Ну и-и…

— А шут их разберет. Я ж говорю, Иван сильно изменился. И внешне, и-и… душевно как-то.

— Любовь, что ли?

— Да нет, конечно… какая там любовь, когда распад уже начался. А-а, ладно… Коньяк остался?

— На кухне, кажется, полбутылки. Или лучше, Глеб, если не трудно, возьми в баре, налей и мне… только подогрей сперва. И шоколадку возьми там же, хорошо? Слушай, ты пил уже сегодня?

— Теоретически.

— Друг мой, я смотрю, у тебя уже система — по вечерам напиваться, да? Или я ошибаюсь?

— Как всегда — и да, и нет. Вечерами в моей квартире так одиноко…

— В моей теперь, как сам понимаешь, тоже.

— М-м-м, относительно…

— Не паясничай!

— Извини, пожалуйста. Ну так вот — а за окном ведь у меня весь вечер и всю ночь поезда идут. Всё идут, идут куда-то, и-и… от этого еще более одиноко. Ты же знаешь, у нас там напротив поворот, и поезда поэтому замедляют ход. Ну и-и… периодически от этого моя квартира как бы оживает, возникает полузабытое ощущение, что еду куда-то… как в молодости когда-то… уезжаю далеко-далеко, где всё, конечно, будет совсем по-другому. И уже по-другому все вокруг меня становится… ведь все подрагивает в такт составов тяжелых… все свой голос имеет… колеса постукивают по стрелкам… Ну, а иногда в такие вечера возникает совсем уж определенное ощущение, что еду опять в солдатской теплушке, вокруг свои…

— Ну, теперь пойдут воспоминания — как молоды мы были…

— А вот и нет! На этот раз не угадала. Я, знаешь ли, я, собственно, вот к чему… позавчера, да, позавчера, после третьего, естественно, стакана пришла мне в голову такая мысль: а что, если сложить все мысли людей в одну, некую равнодействующую мысль? Что бы это за мысль была такая? Злые бы мысли гасились добрыми, умные — глупыми… Что б в результате осталось? А-а что ты скажешь, по-моему, не так и глупо? Ну а потом сравнить бы этакую всеобщую мысль нашего века с веком предыдущим… а еще лучше с грядущим веком — куда мы в этом плане идем? Или с шестнадцатым, скажем, веком, когда настоящие мужчины шли куда? В запорожцы, конечно. И все ж, заметь себе, не в этом прелесть моих одиноких вечеров…