Юрий Тешкин - Полковник

До этого службы у Сашки были не то чтоб слишком деятельные по сравнению с нынешней — случались и такие, в геологоразведке, к примеру, когда из спальника месяцами не вылезал, — но только везде он был не один, с людьми. А вот теперь, часами оставаясь наедине с самим собою, волей-неволей думалось про что-то, делать-то было абсолютно нечего. И было в этом одиночестве нечто непривычное, неожиданно в чем-то даже привлекательное, как бы небольшой, но всегда приятный сюрприз. С этим чувством он теперь и отправлялся на работу. Прожив сорок с лишним лет, Сашка, оказывается, жил до этого, совершенно не думая. То есть думал, конечно, о чем-то, всякий ведь думает о чем-то. Скажем, проснешься и сразу же соображаешь, конечно: «Трояк есть — можно грести к магазину». Или на работу, скажем, пришел ты в кочегарку, а тут — подфартило — завоз угля по графику. Конечно же думаешь, как загнать хотя бы одну машину — выпить-то хочется! То же и о Людке — жене то есть — были какие-то мысли. А вот мыслей далеких каких-то, обо всем сразу, обо всех сразу — сроду таких у Сашки никогда не было.

И потом, все это совпало совершенно с иной обстановкой, не похожей ни на что другое. Во-первых, начать надо бы с того, что на платной автостоянке совсем не сквернословили. Это поразило Сашку. Потом он обратил внимание на то, какая здесь, на территории стоянки, чистота невероятная. Ни бумажки, ни соринки. Когда он сказал об этом товарищу Мурасееву, тот лишь гордо усмехнулся и, закурив, подошел и аккуратно опустил спичку в урну.

Буквально все здесь было продумано и предусмотрено. Четыре стены бытовки были использованы с максимальной пользой. Висели графики распорядка, должностные инструкции, прейскуранты за всякие услуги и опять инструкции, инструкции… на все случаи жизни, могущие иметь место на платной автостоянке номер один. Затем на десятках гвоздиков, аккуратно и продуманно вбитых, висели ключи и от центральных ворот, и от западных, и от восточных, а отдельно, на виду — от запасных, которые всегда заперты и должны открываться лишь при стихийных бедствиях — пожарах, наводнениях. Ключи от туалета, который открывается лишь на время пользования. Ключи от установки для зарядки аккумуляторов. Ключи от двух собачьих будок, до сих пор еще не занятых собаками. Еще были ключи от двух столов, которые в случае надобности разрешено открывать сторожам-приемщикам. Кроме этого, на гвоздях побольше висели запасные поводки с ошейниками для собак, которые появятся в пустующих будках. Висел еще капроновый трос с карабином на случай пожара — им надо будет оттаскивать загоревшуюся машину. А под тросом в пожарном красном ведре лежала брезентовая накидка для тушения пламени и по бокам от троса — огнетушители марки «ОМ-2».

На специальном гвоздике из нержавейки оставлял ключи от своей машины начальник ГАИ. На маленьких гвоздиках на раме вешаются жетоны автовладельцев, идущих чистить снег со своих каркасов. Между окнами — щит сигнализации, щит включения внешнего и внутреннего освещения, внизу обогревательные приборы, на столе — электроплитки, чайники, приемник «Рекорд» и радиотрансляционная установка, по микрофону которой можно призвать к порядку любого автовладельца, задержавшегося на своем месте больше положенного времени — пятнадцать минут летом, тридцать — зимой. Особый включатель правее окна — это для вращающегося наподобие перископа прожектора, установленного на смотровой площадке второго этажа бытовки.

— Моя конструкция! — с нескрываемым ликованием говорил товарищ Мурасеев, когда устанавливали его. — Я вообще, — говорил товарищ Мурасеев, — хотел установить прожектор на крыше смотровой комнаты, так чтобы, не выходя из нее, можно было бы вертеть его, как из подводной лодки, но крышу сразу надо было строить по-другому. Но все равно — хорошо… как в концлагере!

На столе товарища Мурасеева — сейф, телефон, счеты, бланки, квитанции и так далее — все, что может понадобиться, все на своем месте. Не совсем понятно, как оказалась на стене, как раз над телефонным аппаратом, картина художника Крамского «Портрет незнакомки». Скорее всего, вымпел «Победителю соревнований» — треугольный, голубого бархата, с мягкими бахромками — был тому причиной: требовал для симметрии чего-то такого… нестандартного. А может, «Портрет незнакомки» — это случайный рефлекс, бесконечная производная судьбы самого товарища Мурасеева, — кто знает.

Вот он идет — Сашке видно через окно — ровно в десять от автобусной остановки. Он идет не спеша вдоль ограды стоянки, мимо запасных ворот, мимо западных, приближается к центральным. По-хозяйски осматривает забор, недавно покрашенный зеленой краской, проволочное ограждение поверх забора, два почти незаметных проводка сигнализации с внутренней стороны ограды, собачьи будки наблюдает товарищ Мурасеев с нескрываемым удовольствием — дело в том, что ему удалось придумать такую конструкцию входа в будку, что и собака туда может свободно проникать, и в то же время ни дождь, ни снег внутрь не попадает. Уже обметает ноги на пороге бытовки товарищ Мурасеев, дверь открывает, входит, снимает перчатку, Сашка поднимается навстречу: