Каролина Сеттерваль - Давай надеяться на лучшее

Мое окружение, похоже, твердо решило помочь мне пережить и этот кризис. Внезапно все снова рядом. В телефоне и у нас в квартире. Те, кто говорил вслух, что мы слишком торопимся, облегченно вздыхают. Те, кто раньше держал свои сомнения при себе, уже не сдерживаются. И даже те, кто всего три дня назад поддерживали меня в моем поспешном изменении жизни, признаются теперь, что они тоже за меня тревожились. Общее мнение таково – наконец-то я прислушалась к голосу разума и принимаю единственно верное решение в этой непростой ситуации. В разговорах я немного разбавляю эту картину. Но в моменты сомнений звоню той из подруг, которая доступна, – а иногда и нескольким подряд – и прошу их повторить мне это. Опираясь на них, я повторяю, словно мантру: я сделала правильный выбор. Ничего хорошего бы не вышло – только не в этот раз, это не для меня. Все не сложилось с самого начала. Все шло слишком быстро, я не успела сесть в поезд. У меня не хватило бы сил. Я была не готова. Никто не виноват, что все вышло как вышло. Сейчас он злится на меня, но однажды он меня простит. Я тоже злюсь на него, но однажды я его прощу. В конце концов все образуется. Просто надо пережить все это.

Через четыре дня я переступлю порог Каролинской университетской больницы, чтобы сделать аборт, с ним или без него. После операции одна-две недели уйдут на восстановление. Через месяц будет казаться, что всего этого никогда не было. Через четыре месяца пройдет столько же времени, сколько прошло от первой нашей встречи до расставания. В конечном итоге все это будет хорошо для Ивана. У него снова буду я – полноценная мама. У него не будет младшего братика или сестрички – и старшей сестрички тоже не будет, зато у него будет мама, которая не сломается под непосильной тяжестью. Я уговариваю себя, что это самое главное. У Ивана останусь я, а у меня останется Иван. На дальнюю перспективу лишь это и имеет значение. Это те обязательства, которые я не могу сбросить с себя или выполнить плохо. Мы должны быть вместе. Я должна позаботиться об этом. Это моя обязанность. Всегда было моей обязанностью.

В первые дни вопросы Ивана сыпались градом: «Где они сегодня?» «Почему они не у нас?» «Мы не можем пойти к ним прямо сейчас?» «А завтра?» «Почему нет?» «Когда мы снова увидим их?» Затем интервалы стали длиннее. Сегодня – первый день, когда о них вообще не упоминалось. Вероятно, Иван считывает меня гораздо лучше, чем я могу предполагать. Может быть, он чувствует, что мне трудно говорить с ним об этом. Замечает, как я напрягаюсь, чтобы ответить без напряжения. Или он особо обо всем этом не думает. Как бы там ни было, его, похоже, вполне устраивает прежний, хотя и на время забытый, поток посетителей и развлечений, которыми мы раньше заполняли свои дни и недели. В один из дней приезжает моя мама и остается ночевать. Вместе они читают сказки, сидя на диване, строят игрушечную железную дорогу поперек гостиной, и Иван помогает печь «шахматное» печенье. О шахматах он никогда в своей жизни не слышал, но он отважно борется с произношением этого слова и катает колбаски из коричневого и белого теста. В другой день твои родители забирают его из садика и увозят к себе в деревню. Там ему дают поиграть в мастерской в подвале – под бдительным надзором дедушки. Вернувшись домой, Иван возбужденно рассказывает об инструментах у дедушки в мастерской, пока не засыпает. На третий вечер приезжает твой младший брат. Мы ужинаем вместе, твой младший брат в шутку борется с Иваном на кровати, играет с ним в самолет и носит его по комнатам высоко на поднятых вверх руках – под восторженные вопли Ивана.

Так и течет наша жизнь. Каждый раз я стараюсь сосредоточиться на дне сегодняшнем. Делать свои дела так, как научилась их делать: помыть посуду, постирать и убраться – это просто. Заботиться об Иване тоже просто. Как и делать свою работу. Особенно сейчас, когда мне не приходится постоянно ускользать на улицу, чтобы часами вести по телефону личные разговоры. Я многое успеваю, сохраняю контроль за ситуацией, а для Ивана все проходит примерно так же, как в первый год его жизни. Дни текут вперед. Я нахожу, чем нас занять. Стараюсь убить время. Жду, когда закончится «сейчас» и настанет «потом».

Когда Иван засыпает, я еще несколько часов неприкаянно брожу по квартире. Тишина давит, прорывается тоска. Вечерами – но только после того, как Иван заснул – я позволяю себе немного погоревать. По вечерам мне не хватает его присутствия, разговоров с ним, его близости. Мне не хватает ощущения, что я любима им. Не хватает его физического присутствия в комнатах – его запаха, его смеха, его улыбки. Мне не хватает его дочери и того беспорядка, который она оставляла после себя на полу у меня в гостиной. Я тоскую по тому времени, когда мы были так влюблены – до того, как вопрос о новом ребенке отбросил тень на все наше времяпрепровождение. Мне не хватает наших телефонных разговоров и бесконечных эсэмэсок.