Александр Даценко - Заклинание ветра

Тепло, несущее осознание необходимости, или как писают космонавты.

Теплеет. Это порождает первых комаров и мошку. Точно так грязь порождает гомункулусов, о чем много раз написано в рецептах как средневековых алхимиков, так и античных научных величин.

Пока ещё робкие стайки мошки интересуются исключительно солнечными лучами, что твои веганы.

Но летающей сволочи нельзя верить. В любой момент стаи, косяки и сонмы кровопийц и телоедов могут обрушиться на… ну, например, на беззащитный афедрон, который человек вынужден обнажать хотя бы раз в сутки в силу философических причин, то есть обязательности раздумий. Приходилось мне бывать в местах, где думать ходили в реку, самым буквальным образом, из скудного выбора меж ледяною водою и укусами предпочтя ледяную воду.

Ещё один способ заключался в зависании на самой вершине горы, там, где сильный ветер. Существенным недостатком способа с точки зрения специалистов по технике безопасности является необходимость перманентного вращения вокруг собственной вертикальной оси, поскольку гнус подстраивается под ветер, что твои карибские пираты при атаке на испанский галеон.

Ну, и некоторые люди отказывались думать вообще. Зато потом им приходилось думать долго, и вопли пытуемых создавали полное впечатление, что неподалёку, вот за теми кустами стланика, стоит, попирая дерзновенность мыслей сатанистов, весёлая башня из книги Стругацких «Трудно быть богом». И работает там с вашим задачливым коллегою Голый Дьявол — знаменитый эсторский палач-расчленитель.

Мало кто пишет о том, как трудно думать геологам, зато все знают, как писают космонавты.

Судя по контексту моих записей, пора уже возвращаться к написанию геологической популярщины, поскольку мы решительно упёрлись в половой вопрос. Также можно выруливать на размножение медведей, рыб, зайцев и тех же комаров. На вираже выйти на растения и снова на еду, счастливо избегнув всеобъемлющей темы греховной страсти человека и на этот раз — не чревоугодия.

А как же.. как же…

Так вот, хочу заметить, что идеалы этих самых половых желаний изменяются за время, проведённое в поле, от гения чистой красоты до запроса на полнейшую распущенность и страсть уровня звериного желания, причём это я сейчас о том, какую женщину хочется поцеловать в щёчку. Понятно, что тяжёлый труд помогает, но вот идеал изменяется. Мне уже, конечно, всё равно, я старенький, но вот девушкам, пожелавшим выйти замуж за геолога, следует об этом знать. Однако есть нюанс — тренировки, пока муж в поле, не приветствуются.

Что знал — сказал.

А вопрос, конечно, интересный.

27 июня

С запада на восток у нас происходит теперь вот что.

У крайнего балка сидит охотник. Охотника привезли предыдущей вертушкою. Он обладатель отчетливо народной внешности, взгляда с хитринкою и прищуром бывалого человека. Полный набор, всё, как полагается. Охотник сейчас на посту. Сидит возле балка, обутый в тапки и одетый в трико с пузырями на коленках, и рассказывает геофизику про охоту. Геофизик бородат, обширен, румян и носит имя Никита. Неунывающий и компетентный — так я оценил бы этого внутреннего раздолбая. Вполне вероятно, кстати, что он родился в том же самом роддоме, что и я, в городе Свердловск-45. Ныне город Лесной. Это его, конечно же, украшает. Даже приукрашивает. Геофизик таскает на себе тележку с каротажкой, иногда оставаясь ночевать на горе в ожидании закрытия скважины. Жизнь его исполнена тихих духовных приключений и екатеринбуржских мечтаний. Несмотря на профессию, человек он положительный. Но по какой-то причине я не могу описать геофизика без употребления деепричастий, хотя и стараюсь.

Чуть ниже, в следующем балке, на маленькой скамеечке сижу я. Передо мною мое спальное место — первый ярус собранных из досок-сороковок нар, украшенных полочками, надписями и светильниками.

Сижу, согнувшись, и печатаю этот вот текст.

Позади Саня смотрит «Секретные материалы», в сериале как раз происходит нечто загадочное и трагичное. Пару раз я бросил взгляд через плечо… агент Скалли нравится мне всё больше и больше. Дело в том, что Саня давно смотрит сериал, так вот, ещё три недели назад Скалли оставляла меня равнодушным.

На ещё одних нарах — Володя, он начальник и только что сказал, чтобы я полегче стучал по клавишам, не поломал бы, мол, новый компьютер. А я не могу полегче, потому как начинал на печатных машинках. С тех пор я охвачен постоянным страхом недолёта буквы до бумаги. И ещё — копирка великое изобретение, очень востребованное творческими детьми конца семидесятых. Но это отдельная история.