Фредрик Бакман - Что мой сын должен знать об устройстве этого мира

Конечно, я вряд ли после этого стану в твоих газах круче. Но тем не менее. Чем богаты, тем и рады.

Полицейский сказал, это было обычное ограбление. Такие происходят чуть ли не каждый день – в банках, на почте, в магазинах. «Главное, постарайтесь не принимать это близко к сердцу – тут не было ничего личного», – повторяли мне раз за разом. Что именно произошло, никто в точности не знает. Несколько вооруженных грабителей. Несколько обычных людей, оказавшихся не в том месте не в то время. Как при любом ограблении. Возможно, грабители нервничали, возможно, то, что случилось в следующий миг, вышло нечаянно. Трудно сказать.

Но когда они убегали, один из них выстрелил.

Я не собираюсь учить тебя спорить с полицейскими. Но когда в тебя стреляют, не принимать это близко к сердцу не так-то просто.

Пуля попала мне в бедро на дециметр выше колена и прошла до кости. Тогда я этого, конечно, не знал. Забавная штука: тебя уже подстрелили, а ты этого еще не понял. Так что несколько секунд у меня ушло на то, чтобы осознать, что, собственно, произошло, а потом еще несколько – на то, чтобы сообразить, что попали мне не в голову.

Меня спрашивают, боялся ли я умереть. Говорят, в этот миг перед глазами проносится вся жизнь. Очень может быть, но я этого не помню. Единственное, что я запомнил, – это что грабители приказали всем лечь на пол, а потом забрали у нас мобильники и часы. А часы подарила мне на Рождество твоя мама всего несколько недель тому назад.

К тому времени мы с ней встречались всего пару месяцев. Когда раздался тот выстрел, я подумал, что, наверное, больше никогда ее не увижу. А следом вспомнил, что говорил мне в детстве папа, когда я попадал в очередную переделку:

«Какого черта, Фредрик, ПОЧЕМУ С ТОБОЙ ВЕЧНО ЧТО-ТО СЛУЧАЕТСЯ?»

Потом, видимо, спустя еще несколько секунд, я подумал, что если все-таки еще увижу твою маму, то она страшно обидится: я не только не сберег подаренные часы, но еще и схлопотал пулю.

Жить со мной вообще непросто.

Меня спрашивают, боялся ли я, что умру. Нет. Не то чтобы я был крутым мачо, или обладал необычайным мужеством, или имел невероятно высокий болевой порог, нет. Я чисто инстинктивно понял, что в такой ситуации следует вести себя рационально и по-взрослому. Хоть раз в жизни. «Инстинкт выживания» – так это, кажется, называют биологи. «Хорошее воспитание», как выразилась бы твоя бабушка.

Я подумал, что если не буду лежать и помалкивать, то следующую пулю получу в затылок. Поэтому я лежал и помалкивал. Раздался еще один выстрел, в пол, но мне показалось, что и эта пуля попала в меня.

Вот тут я и подумал, что умру.

Что было после, в памяти как-то смазалось. Я слышал, как прочавкали по полу кроссовки. Как грохнула дверь. Как рванула с места машина. Слышал взволнованные голоса, кричавшие мне, чтобы я не шевелился. Но я, разумеется, попытался встать, потому что я, знаешь ли, упертый.

Я помню, как шевельнул ступней и ощутил то, что, наверное, ощущают мультипликационные персонажи, поняв, что падают со скалы.

А следом – боль.

Пульсирующую немилосердную окаянную боль в бедре – боль такой силы, что она поглотила мой рассудок на всю, казалось мне, жизнь. Словно кто-то все стрелял и стрелял в меня, снова и снова, только пули, наоборот, вылетали из кости и вонзались в мясо.

Сколько я так пролежал, не помню. Помню только эту боль.

Дальше помню полицейских. Потом врачей скорой. Помню, что наорал на одного из них, когда он сказал, что «вертолет уже сел». Я ведь не фанат авиации. И я крикнул, что хрен им, а не вертолет. Правда, потом выяснилось, что ни про какой вертолет никто не говорил. Так что непонятно, откуда я это взял. Ну и бог с ним.

Потом они обкололи меня наркотиками до такой степени, что я мог бы оседлать лошадь на скаку, выпить «Доктор Пеппер» и скачать на мобильник «Эрудит».

Дальнейшее было куда неприятнее для твоей мамы, чем для меня. Полученная пуля превратила меня чуть ли не в рок-звезду. Со мной очень носились.

А кому досталось, так это твоей маме. Ей позвонили на работу и сообщили, что меня везут в неотложку. Никаких подробностей. Ни слова о том, в какое место меня ранили, – только то, что меня ранили и что она должна приехать. Она прыгнула в такси, не зная, застанет ли меня в живых. На ее долю выпало обзванивать моих друзей. Звонить моей маме.

А на мою? На мою долю выпал морфий.

Не то чтобы я каким-то образом склонял тебя к употреблению наркотиков. Лично у меня опыт в этом деле довольно скромный. Был один эпизод, когда я в двадцатилетнем возрасте провел пару месяцев в Таиланде, попал на вечеринку, уснул на берегу и проснулся на другом острове в футболке, на которой кто-то фломастером вывел «ВАСАБИ». Две недели после этого я испытывал непреодолимое влечение к луковым чипсам и томатному соку. А потом решил, что наркота – это все-таки не мое.