Тереза Браун - Смена. 12 часов с медсестрой из онкологического отделения - события, переживания и пациенты, отвоеванные у болезни

– Думаю, она пошла что-нибудь перекусить. – Ева пожимает плечами и слегка хмурится.

Рентгенолог заходит в палату, а следом за ним – его помощник с листом рентгеновской пленки. «Мне нужно сделать снимок как можно скорее », – говорит рентгенолог.

– Поняла, – отвечаю я, напоследок еще раз сжав руку Фрэнка. – Увидимся.

Оказавшись в коридоре, я отвожу Еву в сторонку. «Какой для него план лечения?»

Она объясняет, понизив голос: «Завтра встреча с родственниками. Сын раньше приехать не может, а они хотят принять решение по поводу хосписа совместно».

– Ясно. Что ж, спасибо. Он хороший человек. Мы уже давно о нем заботились.

В другой палате звучит сигнал вызова.

– Ева, это тебя, – слышится чей-то голос.

– Нужно идти, – говорит она и разворачивается, и ее светлые волосы сверкают, словно вспышка света.

Подняв с пола сумку, я возвращаюсь на лестничную клетку. « Вот и закончилось все для мистера Кинга» , – думаю я и чувствую, как в горле образуется комок. Я мотаю головой, кашляю – сейчас не время оплакивать. Время идти домой.

Преодолев еще несколько лестничных пролетов, я оказываюсь на первом этаже. Медленно открыв массивную неповоротливую дверь, я выхожу в практически пустой коридор. Помимо меня здесь еще парочка медсестер, тоже возвращающихся домой, а также несколько посетителей – кто-то приходит, кто-то уходит. В столовой почти никого нет – они уже готовятся закрываться на ночь. Я понимаю, почему Опал решила купить еды где-то в другом месте.

Двойные стеклянные двери со свистом распахиваются, и теплый воздух еще на несколько шагов защищает меня от вечернего холода. После двенадцати часов, проведенных в герметично закрытом здании, свежий воздух словно оживляет. Я с наслаждением вдыхаю его, после чего чувствую, как мороз покалывает щеки, и прячу в своем шарфе шею и большую часть лица.

Сняв с велосипеда замок, надеваю защитный шлем, защелкиваю на груди ремень сумки и натягиваю перчатки. Когда я доберусь до дома, то буду обливаться потом, однако прямо сейчас я хочу чувствовать себя комфортно, так что стараюсь максимально укутаться. Включив фары, я пулей вылетаю со стоянки, радуясь тому, что с велосипедом мне не нужно брать никакие парковочные квитанции и уж тем более платить за парковку.

Выехав на проезжую часть, я чувствую себя по-настоящему свободной. На улице темно, а поздним будним вечером машин почти нет. Я начинаю думать о Дороти. Несколькими неделями ранее она рассказала мне про свою привязанность к ассоциации девочек-скаутов. Упомянула она об этом, потому что все пыталась заказать специальную шляпу с символикой ассоциации, однако они постоянно что-то путали с ее заказом. Интересно, насколько сложно заказать такую шляпу? А сколько она стоит? Я бы могла купить шляпу, чтобы устроить ей сюрприз? Ах, мечты, мечты – этому никогда не бывать. Прежде всего потому, что я не могу позволить себе покупать подарки своим пациентам. Но мне все равно хотелось бы достать для Дороти шляпу, которая ей так нравилась. Ну и что из того? Моя мама любила говорить, что дорога в ад вымощена благими намерениями, однако порой ничего другого нам в больнице попросту не остается.

Нажимаю на педали, дышу. Еду медленно, потому что уставшая. Я думаю о похожем на сову интерне и его словах о том, что нам гораздо легче было бы выполнять свою работу, умей мы предсказывать будущее.

Прежде чем я начала здесь работать, мне казалось, что я никогда не смогу оставить своего пациента в больнице по окончании смены, не смогу уйти, пока эта непростая глава в истории чьей-то жизни не будет закончена. К счастью, в колледже будущих медсестер учат, как уходить.

Медсестры встречаются друг с другом у себя на этаже в начале смены, а затем вместе уходят домой по ее завершении. Мы не звоним в больницу из дома, чтобы узнать, как дела у того или иного пациента.

Мы выкладываемся по полной, пока мы там, а потом просто уходим домой. И дело тут вовсе не в безразличии – так попросту практичней. Медсестры – это шестеренки, приводящие больницу в движение. Идея в том, чтобы каждый пациент получал непрерывный медицинский уход, и для этого нам приходится отделять от себя все случившееся за день – как плохое, так и хорошее, – подобно тому, как снимаем в конце смены свой медицинский костюм.

Порой мы и вовсе не знаем, чем закончилась история нашего пациента.С людьми теряется связь, они переезжают, их переводят на амбулаторное лечение, и они больше никогда не возвращаются в больницу. Я частенько не знаю судьбы пациента, с которым смеялась, плакала, которого досконально обсуждала с лечащим врачом, про которого рассказывала родным.