Тереза Браун - Смена. 12 часов с медсестрой из онкологического отделения - события, переживания и пациенты, отвоеванные у болезни

– А дома он тоже на кислороде? – спрашиваю я Трэйса.

– Нет, что вы. Никогда не было такой необходимости.

Я удивленно хмурю лоб.

– А вы не знаете, случайно, почему они вообще подсоединили его к кислороду здесь?

– У него были трудности с дыханием, – объясняет мне Трэйс. – Он жаловался, что никак не может надышаться. – Он возвращается к истории про их совместный отдых, продолжая рассказывать про то, как им пришлось переносить по суше каноэ, в котором они сплавлялись. Он активно жестикулирует обеими руками, не забывая периодически ловить глазами мой взгляд, чтобы я тоже чувствовала себя участником беседы.

– Да, пришлось на славу потрудиться, – говорит, посмеиваясь, мистер Хэмптон. От неожиданности я даже вздрогнула. Он все понимает. Он говорит! Он смеется!

Трэйс и Стивен смеются вместе с ним, и тут я понимаю, что мистер Хэмптон – это не дряхлый старичок, кому пришла пора умирать. Он бодрый и энергичный мужчина за семьдесят, которому последние несколько дней было попросту не по себе.

Я никак не могу взять в толк, что происходит. Ритуксан не может действовать так быстро, а если и действует, то обычно вызывает серьезные проблемы. Могло ли дело быть в тех лекарствах, которые ему дали перед этим? Парацетамол, бенадрил, стероиды внутривенно – может быть, они были всему объяснением? Может, и так, однако я давала эти лекарства в таком сочетании многим людям, и после этого они ни разу столь чудесным образом не шли на поправку.

Я снова считываю его жизненные показатели – они идеальны. Он сам вытягивает руку, чтобы я надела на нее манжету манометра, улыбается, когда я подсовываю ему под язык термометр. Я в совершенном недоумении. У меня нет никаких объяснений этим невероятным переменам.

«Я скоро вернусь», – говорю я им. Трэйс безмолвно шевелит губами: «Спасибо». Стивен наклоняется в своем кресле вперед. «…Мне не нужно обогнать медведя», – говорит он, и Трэйс смеется над этим старым анекдотом. Мистер Хэмптон ложится обратно в кровать. Ему дышится совершенно легко и непринужденно. Уходя, я тихонько закрываю за собой дверь.

Лично я не особо верю в чудеса, однако всегда рада подобным приятным неожиданностям, будь то в больнице или повседневной жизни. Приятно думать, что любовь родных или друзей способна привести к выздоровлению, которое наука объяснить не в силах. Лиз Тилберис, главный редактор журнала Harper’s Bazaar, болела раком яичников, и в своих мемуарах под названием «Нет времени умирать» она рассказывает, как после звонка принцессы Дианы уровень ее тромбоцитов подскочил настолько, что она смогла покинуть больницу и провести выходные рядом с пляжем в Хэмптоне. «Я убеждена, что только благодаря принцессе я смогла вырваться из больницы, и никто не в силах меня в этом переубедить», – пишет она. Принцесса Диана позвонила, и концентрация тромбоцитов в крови Лиз Тилберис выросла.

Мистер Хэмптон нуждался в кислороде и был явно дезориентирован, пока не приехал его сын, и они не стали обмениваться воспоминаниями и шутками о своих былых совместных путешествиях. Мой рациональный разум отказывается верить в то, что можно вот так вот легко пойти на поправку, однако в больнице частенько случаются подобные истории, и не важно, действительно ли пациентов на ноги ставит любовь близких, или же это банальное совпадение.

Выйдя в коридор, я вижу ожидающую меня Дорис, священника.

– Мы помолились на случай, если она не выживет.

Я хмурюсь – звучит довольно-таки печально.

– Да нет, все без лишнего драматизма, – говорит она, а затем добавляет: – Я только что встречалась с мистером Томпсоном, и все прошло хорошо. – Вот почему она мне нравится: она одновременно и набожная, и приземленная. Дорис словно научилась подстраиваться со своей верой к каждой конкретной ситуации, при этом никогда не предавая своих религиозных взглядов. Мне по душе подобная гибкость.

– Им повезло, что их медсестра заботится не только о здоровье их тела, но и духа, – говорит она мне на прощание.

Прежде я никогда об этом не задумывалась, и мне приятно слышать такие слова. Вместе с тем вся правда в том, что они сами попросили позвать священника, так что я им его привела, как поступила бы и любая другая медсестра. В этом и заключается наша работа. Как-то раз одному заскучавшему пациенту я принесла по его просьбе газету. Однажды, в вечернюю смену, я чуть ли не рыдала от отчаяния, потому что не смогла достать джем для умирающего пациента, который грыз сухой тост. Другая медсестра на нашем этаже регулярно приносит с собой фруктовые хлопья для завтрака пациенту, который отказывается есть что-либо другое.