Марк Хэддон - Красный дом

– Да, наверное, это сон. Но она стоит в моей комнате.

– Тебя беспокоит, что она, быть может, не мертва?

– Это возможно?

– Нет.

Бенджи представил, что если вдруг мама и папа умрут, то за ним будут присматривать чужие люди, и грудь сдавило так, точно на нее кто-то наступил. Он потер манжету отцовской рубашки, однако это была обычная рубашка, не особенная.

– Отвали! – крикнула где-то неподалеку Мелисса.

Это было второе грубое выражение, которое разрешалось произносить, и они засмеялись.

– Держись, капитан! – поднявшись на ноги, сказал отец.

Мелисса похлопала по скамье рядом с собой, и Дейзи послушно села.

– Ты начала рассказывать мне о Мишель, – напомнила Дейзи.

– Та еще истеричка, раздула из мухи слона.

Дейзи за обедом выпила бокал вина, чтобы не выглядеть занудой, и теперь мир вокруг казался слегка неустойчивым.

– Но все-таки?

– Мы были на вечеринке. – Какое это облегчение – рассказать все той, кто уедет через пять дней. – Мишель поднялась наверх с каким-то незнакомым уродом…

Подобные вечеринки всегда пугали Дейзи, после них одежда плохо пахнет, и происходит кое-что еще, от чего не отмоешься.

– Мы зашли в спальню, а там Мишель сосет у этого парня. – Мелисса умолкла и с интересом уставилась на Дейзи, ожидая реакции. Не дождалась. – Он посмотрел на нас и улыбнулся – типа, заходите. А сам спокойный такой, будто бутерброд делает. Я сфотографировала их на телефон, а Мишель даже не заметила. Слишком уж занята была.

Дейзи усиленно думала о гигантском таракане из «Вечеринки животных» Бенджи: твердые маленькие сегменты его тела блестели, будто старое полированное дерево.

– Пару дней спустя Кэлли и Мишель поспорили о какой-то ерунде, и Кэлли схватила мой телефон и помахала фоткой перед лицом Мишель. Та психанула, толкнула Кэлли и вцепилась ей в волосы. В общем, Кэлли отомстила и отослала ее фото Дяде Тому Коббли и его дружкам.

– Неудивительно, что она попыталась совершить самоубийство, – заявила Дейзи.

Даже просто услышав эту историю, она ощутила себя так, будто ее в грязи вываляли.

Мелисса не поверила своим ушам.

– Нельзя было так поступать, – сказала Дейзи.

– Эй, полегче… – растерялась Мелисса. Вот, значит, что она получила в ответ на свою дружбу?! – Ну и отвали тогда, пай-девочка! – Мелисса встала и размашистым шагом зашагала к дому.

В саду все вдруг стало таким ярким и четким, будто отдернули завесу. Скребница, ива… Из-за стены появился отец.

– Все хорошо, прекрасная маркиза?

Дейзи казалось, она беззвучно транслирует эту историю: …спокойный такой, будто бутерброд делает…

Отец сел рядом и обнял ее за плечи.

– Эй?

– Какая она мерзкая.

– Пусть об этом узнают все? – снова процитировал какую-то песню отец. – Примем ответные меры?

– Нет. – Дейзи медленно приходила в себя. – Быть Мелиссой – само по себе наказание.

– Бенджи, сядь впереди на корточки, будто держишь футбольный мяч, – сказал Алекс.

– Может, фартук снимешь? – предложила Луиза мужу.

Однако Ричард предпочел выглядеть, как современный мужчина и кормилец семьи.

– Где Мелисса? – поинтересовалась Луиза.

– Не волнуйтесь, Алекс позже вклеит ее на фото в «Фотошопе». Оставим ей место в правом верхнем углу. Как запасному голкиперу.

«Вот и хорошо», – подумал Алекс. Позже он сфотографирует Мелиссу отдельно от всех. Нельзя же дрочить на фото, где присутствуют твои родители.

– Не шевелитесь!

Все думали, что она стала вегетарианкой из вредности или из-за сочувствия животным, которое на людей, впрочем, не распространялось. Однако Мелисса подобную слезливую чушь отвергала. Ее не волновали страдания коров или овец, но если едят их, то почему не едят собак? Она ненавидела несправедливость, хотя и не сочувствовала тем, с кем обошлись несправедливо. Мелисса считала, что все наркотики должны быть легализованы, а тратить деньги на благотворительность бессмысленно. Ей нравилось думать о том, что подобные убеждения отличают ее от остальных и демонстрируют ее ум. Во многом она была подобна отцу. Не грязью под ногтями, не язвительным самодовольством человека без высшего образования, но тем, как его чувство собственного достоинства зависело от неправоты других людей.

– Иэну предложили четыре тысячи фунтов за бизнес, – сказала Луиза.

– Дурак он, раз не взял их.

– А что он мог поделать? – Она поставила молоко в холодильник. – Ему пятьдесят один год. Слишком молод для пенсии, слишком стар для новых начинаний.