Юрий Купер - Сфумато

Кирилл пытался объяснить ему, что было ошибкой застревать на Солженицыне и что существует другая литература, свободная от за и против, от схематических характеров тех, кто сидит в тюрьме, с одной стороны, и тех, кто их посадил, с другой.

– Ты бы помолчал, Кирилл, ты ничего не понимаешь в этом спорте, – обрезал его Женька.

– Зачем ты пишешь о заводских проблемах, когда даже близко не подходил ни к одному заводу? – провоцировал Женьку Кирилл. – Почему не пишешь о личном: например, о бабах, в душах которых ты разбираешься значительно лучше, чем Александр Исаевич? Твои собственные проблемы не менее важны, чем история русского язычества или христианства.

– Дитин, послушай этого кретина. Я говорю ему о страданиях народа, а он мне о бабах, – возмущался Женька.

Женька жил в своих собственных представлениях, пытаясь взломать сложный механизм советской литературы фомкой и топором. Кирилл был прав насчет баб: с Женькой в этой сфере могли сравниться далеко не все московские писатели. Он был истинным профессионалом. Руководствуясь лишь интуицией, Женька создавал короткие, но невероятные по разнообразию драматические ситуации. Это была единственная возможность занять себя – что-то вроде компенсации за ту естественность, которой не хватало его литературным творениям.

Все Женькины любовные приключения имели в основе сюжеты сказок Гофмана, соединяя в себе парадокс и абсурдность с каким-то диким реализмом. Избыток странных, трогательных деталей и в то же время легкое безразличие героя делали его истории очень убедительными. Как правило, они начинались со встречи прямо на улице. Женька всегда тщательно, до последней детали, описывал, что носили героини его историй: зимой это была обычно каракулевая шубка, бриллиантовые сережки и дорогие кольца на длинных тонких пальцах.

Он подходил к даме, участливо спрашивал, почему она печальна, и намекал на свое одиночество. Женька всегда говорил довольно банальные слова и клялся, что они лучше всего действуют на женщин. Не щадя себя, он представлялся профессиональным сутенером, умоляя, чтобы она не слушала его, никчемного человека, благодарил ее за великодушие и изъявлял готовность целовать ноги за мгновенное счастье, которое она ему подарила, выслушав его.

– Я смотрю в ваши глаза, в них так много доброты! Я знаю, вы не должны испытывать ко мне никаких чувств. Я умоляю вас, уйдите.

Поверьте мне, я конченый человек, а вы – богиня. Не делайте меня еще более жалким, уходите! – умолял Женька.

Когда дама пыталась уйти, он останавливал ее:

– Подождите! Это невыносимо, это против божьей воли! Оставьте мне хоть каплю надежды, скажите, что мы еще встретимся. Возможно, это произойдет в другой жизни. Это не обязывает вас ни к чему. Я прошу вас, просто оставьте мне надежду вновь увидеть вас.

Я солгал, я не сутенер. Я сразу понял, что вы ангел, но побоялся подойти к вам.

Не давая незнакомке опомниться и не обращая внимания на прохожих, он, как правило, падал на колени. Женька исполнял свой номер на одном дыхании. Женщина умоляла его встать, говорила, что люди вокруг смотрят.

– Нет-нет, вы просто обязаны дать мне надежду, иначе я не сдвинусь с места! Те, кто смотрит на нас, – пусть смотрят. Все равно они не поймут, что бог дал им счастливое мгновение видеть вас.

Согласитесь, что такой персонаж не мог не рождать самые неожиданные мысли. Ей трудно было представить, что перед ней на коленях пройдоха и мерзавец. Она ведь видела бродяг в метро, на улицах: грязно одетых, с бессмысленными тупыми лицами, а Женька даже отдаленно не походил на бродягу. Высокий, в пальто из ратина цвета горчицы, открытое интеллигентное лицо, длинные, аккуратно расчесанные на пробор волосы, и легкая седина лишь добавляла благородства его образу. Эксцентричная манера общения только подчеркивала его незаурядность. Возможно, он имел отношение к искусству. Вероятнее всего, у него были проблемы личного характера. Короче, он мог быть кем угодно, только не бродягой. Получив телефонный номер, Женька обещал не докучать ей звонками:

– Я позвоню вам только в крайнем случае, когда мне будет невыносимо плохо без вас, – добавлял он после короткой паузы.

Возбужденный, Женька потом приходил ко мне в мастерскую:

– Надо же, как я обработал ее! Но это только начало истории, ни она, ни я еще не знаем, что будет дальше. Знаешь, Дитин, я подожду немного. Пусть она думает, что я позвоню ей завтра. Но я не смогу встретиться с ней ни сегодня, ни завтра, потому что у Леночки, моей жены, выходной. Посмотрим, что будет. Кроме того, у меня нет денег, а для начала нужно хотя бы рублей пять. – И он пускался в скучные размышления о том, как и где добыть денег.