Лора Докрилл - Широкая кость

– Хм-м. – Папа задумывается. – Я был слишком пьян, чтобы запомнить. – Он облокачивается о раковину, расцепив скрещенные на груди руки. – Одно знаю точно – ты в сто раз красивее. – Он отставляет чашку с остатками кофе. – Еще бы, при таких-то генах! – Мы смеемся. Появляется Дав, на ней школьная форма. – Кстати о генах, вот еще одно подтверждение, что они у меня не промах. Ну что, Давлинг, готова к полету?

– Типа того.

– Какая ты миленькая… Мне нравится, когда у тебя такая прическа, ты похожа на борца. – Папа не силен в комплиментах. Дав это прекрасно знает и говорит:

– Спасибо, пап.

– Ну вы готовы? Мне точно не надо идти следом?

– Ты же не наш телохранитель, пап, – качает головой Дав.

Папа выпячивает грудь, показывает «козу» сперва себе, потом нам и говорит голосом нью-йоркского гангстера:

– Так и знайте, я у вас на хвосте!

Мы закатываем глаза, но не можем удержаться от смеха.

– Би, ты вправду пойдешь в этом?

– Да, а что?

– Ну это мой первый день, и… ну…

– Дав, ты в инвалидной коляске, у тебя обе ноги в гипсе. Неужели, по-твоему, кто-то заметит, что надето на мне?

– По-моему, как раз в этом и надо идти. Все будут так потрясены обалденным прикидом Барбары Гластонбери, что и не заметят Дав!

Входит мама.

– О-о, прекрасно выглядите, обе! – Она аплодирует нам.

– Да ладно, мама, нам всего-то пройти до конца улицы!

– Понятно, понятно. Хочу вас сфоткать.

– Сфоткать? Мама, это еще зачем? – завываю я. – Ты же видишь нас каждый день.

– А я хочу фотку, – говорит Дав. – Как доказательство для моих внуков, что в тринадцать лет я переломала обе ноги.

– Ну давайте посмотрим, сумею ли я выглядеть таким уродом, чтобы не смущать вас. – Папа, взъерошив себе волосы, влезает в кадр. – Не хочу, чтобы вы рядом со мной имели бледный вид. – От папы уютно пахнет кофе и тостами, его плоские шутки будто согревают меня изнутри.

– Нет уж, Билл, я хочу снять девочек, не тебя, хлеб-наан ты бесформенный. – Мама отпихивает папу.

– Вообще-то, «наан» и значит «хлеб», так что, когда заказываешь в индийском ресторане хлеб-наан, ты попросту просишь хлеб дважды. – Папа ехидно хихикает.

– Хлеб-хлеб, – смеюсь я.

– Видишь? Она над тобой смеется, – цокает языком папа.

– В общем, мистер Хлеб-Хлеб, твоих фоток у меня более чем достаточно. Брысь! – Мама продолжает пихать его.

– Да неужели? – Папе таки удается усмотреть в этих словах комплимент, он отходит в сторону и делает вид, будто читает газету недельной давности.

– Вот так, хорошо… встаньте поближе… хорошо… теперь, девочки, на счет три говорим: «сы-ы-ыр!» Готовы?

– Три. Два. Один.

– Сы-ы-р!

Очень сырно.

Сыр – это очень вкусно. Сыр – это плесень. Я не люблю сыр с голубыми прожилками.

Мир остается прежним и живет своей жизнью, пока мы проходим мимо. Лавочник машет, прохожие смотрят, улыбаются, Дав уставилась в телефон, даже не поднимает головы, я, задыхаясь и потея, плетусь за ней, на лбу, как слезинки, выступают капли. Когда же этот спортзал даст результаты? О господи.

– О-о, посмотри, сообщение от Лотти, как клево! О, глянь-ка, Эко нравится наше фото, и Рине, ух ты. Они такие клевые. О, и Джордану… и Оливии. Ух ты… Как же хочется их всех увидеть.

– Это хорошо. Я рада.

– Переживаешь, что можешь встретить одноклассниц? Они же все теперь в выпускном классе?

– Ага. Я как-то не думала об этом. – На самом деле думала. Так и вижу их перед собой. Как они кудахчут и пищат. Волнуются. Я рада за них. Они окружат Дав, весь день будут возить ее коляску. Расспрашивать обо мне. А она расскажет много хорошего. Скажет, что у меня все отлично.

– Да что с тобой? Трясешься, как осиновый лист.

– Просто нервничаю… не знаю.

– А почему нервничаешь? Нет никаких поводов.

Дав успокаивает меня.

– Ну, удачи. – Я чмокаю ее в макушку.

– Спасибо.

– Люблю тебя, и помни: будь фейерверком!

– Будь метеором!

– Будь ракетой!

– Будь динамитом!

– На самом деле, по жизни, будь именинной свечкой, которую нельзя задуть! – Я изображаю, будто задуваю свечи. – Пока не заплюешь весь именинный пирог.

– Ха! Конечно! Эй, а ты будь пушечным ядром!

– Это мы можем! – Я приседаю, изображая шар, Дав хохочет.

– Езди осторожно! – кричу я ей вслед. Она разворачивается, чуть не угодив в меня колесом, – на земле остается след от шины.

Я смотрю, как она быстро движется к толпе. Где смешались длинные волосы, короткие юбки, косички и хвостики, хиджабы, очки, мячи, пение, конфеты, чипсы, хруст сухариков, хлопанье крышек от бутылок, крики, объятия, визги, наушники и зубные пластинки, шепот и сплетни, тычки и поцелуи, музыка, телефоны, блеск для губ, гель для волос, расстегнутые рубахи и гипсовые повязки, завывания, и хохот, и… Дав. Хлопушка с конфетти, которую я только что запустила.