Наталья Нестерова - Дом учителя [litres]

С интересом выслушав Анну Аркадьевну, Валя заметила:

– Это напоминает синдром Наташи Ростовой. Долгая разлука влюбленных – очень серьезное испытание. Болконский преступно бросил невесту, не на войну же отправился, а на воды в Италию. Наташа очень любила Болконского. Но еще больше ей хотелось просто любить. Здесь и сейчас. Поэтому Курагин совратил ее легко, играючи.

– Синдром Наташи Ростовой? Никогда не слышала такой термин.

– Я его только что выдумала.

– Валя, ты неподражаема! В отличие от Наташи Ростовой, для которой случай с Курагиным стал болью, грехом, позором, Игорь остался в моей памяти как милый, волнующий, трогательный эпизод.

– Ты не видишь ханжества в том, что мечта о грехе считается приятным воспоминанием, а сам физический грех – преступлением? – спросила Валя.

– Абсолютно не вижу! Между соблазном, мыслями о грехе, как и о предательстве, и конкретными поступками лежит пропасть.

– Тогда почему эпизод, как ты выражаешься, с Игорем ты считаешь секретным? Погоди, – остановила Валя Анну Аркадьевну, – я сама догадаюсь. Когда праведникам нечего предъявить из фактов, люди начинают копаться в их тайных, пусть и прошлых, греховных желаниях.

Так умно и трезво рассуждая, Валя все-таки сделала больно и подруге, и ее мужу.

Илья подошел с скамейке, на которой сидела Анна Аркадьевна, с ее сапожками в руках. Присел, переобул.

– Хватит дуться, Анюта! Пошли домой!

Она поплотнее закуталась в пальто.

– Ладно, – опустился на скамейку Илья. – Рассказывай, если тебе так хочется, если тебе так надо.

– Совершенно не хочется. И надо не мне, а тебе. Водитель автобуса, который вез меня в аэропорт. Он за рулем, я рядом. Разговаривали. И все! Я могла бы поклясться всем самым дорогим, что ничего не было. Но я не стану этого делать. Потому что мне унизительно клясться о ничего , а тебе выслушивать подобные клятвы. Вале эту историю я представила в романтическом стиле. Хотелось похвастаться. Барон Мюнхгаузен во мне долго умирал, умирал, пока не сдох. Мне нечем хвастаться в своей женской жизни!

– А я?

– А ты выше всякой похвальбы. Хоть и дурак.

– С кем поведешься, то есть на ком женишься. Пойдем домой?

Каждый вечер Юра ждал Анну Аркадьевну на лавочке. Иногда она приглашала Татьяну Петровну:

– Помогу вам помыть посуду и скоротаем вечерок вместе.

– Ой, ну что вы! Ой, зачем, я сама!

Анна Аркадьевна становилась к раковине и намыливала тарелки.

– Мне приятно общаться с вашим сыном, Татьяна Петровна, потому что мои дети уже давно не задают нам вопросов. Шибко грамотные!

– Так ведь столичные. А Юрчик-то…

– Ум и сумма знаний не одно и то же. По природным задаткам, – «не развитым» проглотила Анна Аркадьевна, – Юра моих оболтусов превосходит.

– Спасибо!

– За что?

– Что вы с Юрчиком разговариваете. Он стал другой, задумчивый, к Анжелке не бегает. Может, она и отсохнет?

– Тут мы с вами, боюсь, ни в одну, ни в другую сторону качнуть ситуацию не в силах.

Татьяна Петровна не участвовала в их беседах, понимала немного, точнее, не поспевала за ходом мысли, за логикой диалога. Но ей было приятно слышать голос сына, который почти на равных говорит с такой умной женщиной , приятно хоть на краешек заступить, со стороны взглянуть на сына – не домашнего, серьезного, превосходящего столичных зазнаек. Ее удовольствию Анна Аркадьевна могла только завидовать.

Интерес Юры к Анне Аркадьевне не имел ничего общего с интересом к ней как к личности. Людей, подобных Юре, а среди одаренных детей и потом одаренных взрослых таких, увы, большинство. Собеседник привлекает их не как человек с его тревогами, заботами, духовными опытом и открытиями, а лишь в качестве носителя знаний. Если нужных знаний не имеется, то общение отметается. Поэтому они не умеют дружить, просто, искренне, бескорыстно, как дружат со школьными друзьями. Им скучно с теми, с кем не поговоришь на умные темы и надо опускать планку до перемалывания воспоминаний и анекдотов.

Мальчик Юра не сомневался в своей исключительности и хотел понять, когда и на каком этапе он допустил ошибку. Анне Аркадьевне не хотелось клеймить педагогов и уж совсем недопустимо было порицать родителей Юры. Но ребенок, младшеклассник, а именно тогда у Юры все пошло наперекосяк, физически и психически не способен без поддержки найти решение, выработать правильную линию поведения.

Анна Аркадьевна повторила то, что говорила в начале их общения ( мне прекрасно известно, как выглядело твое детство ), обрисовав схему: