Прохор Озорнин - На Крыльях Надежды - Ранняя проза

«Любовь что сон – а сны умрут. Лишь деньги счастье нам дадут», – кичится своей стоимостью одиннадцатый.

«Люблю себя. А вот других – простите, братцы, я не псих!» – тайно признается двенадцатый.

«Любви нам дали боги рай… хорош лежать, давай вставай!» – откровенно бредит тринадцатый.

Могилы, могилы, могилы…

Это вечное кладбище.

Практически каждый приходит сюда до того, как прийти на свое подлинное место.

Он молча разрывает собственными руками холодную мертвую землю и так же беззвучно закапывает себя сам.

Пришедшие сюда – умершие добровольно. А восставшие из мертвых уже так мало похожи на людей.

Они не знают, есть ли воскрешенные. Но восставшие из мертвых часто бродят по улицам еще живых городов. И невозможно выразить мучающую их боль словами.

Существует легенда, что восставших из мертвых может исцелить только создавший их. Но немногие воскрешенные знают иную правду.

Они знают правду о Живом Городе.

Он есть – и, вместе с тем, его не существует.

Он всегда был – но раньше о нем предпочитали молчать.

Поначалу он отвращает тебя как нечто невыносимо горькое – и, вместе с тем, его подлинную сладость успевают ощутить немногие.

Он подобен возвышающейся среди низин древней горе, но все меньше путников желает забраться на его вершину.

Он растет вовне и внутри незаметно, освещая своим сиянием все уголки твоей души. Именно поэтому многие считают его несуществующим.

Издалека его благоухание кажется смрадом, а огни иллюминаций – огнем пожаров.

Из него практически никто не возвращался. А немногие вернувшиеся уже не были людьми.

О нем сказано так много, но все это не увеличивает число паломников в него.

Он никогда не умирал – именно поэтому он не ведает, что такое смерть.

Он был рожден задолго до человека.

Вспомнит ли тот о нем?

23.12.2009

С любовью к Богу

Новорожденный Бог весело шагал по улицам города, название которого он сейчас уже не помнил. Да и к чему Создателю помнить людские названия? Разве что только для людей.

Солнце весело светило ему вослед, и лучи его играли в лужицах, оставшихся от недавно прошедшего дождя. Он очень любил такую погоду – и игривые Ангелы Стихий с благоговением и радостью в сердце выполнили эту его просьбу.

А вчера над этим безымянным городом пошел снег, несмотря на то, что среднедневная температура достигала обычно тридцати градусов в сторону «плюс». А позавчера плотно затянутое тучами небо внезапно очистилось ото всех белых пушистых фигурок за каких-нибудь пятнадцать минут. Наверное, кто-то даже крестился или, скажем, клял синоптиков всеми цветами сияющей сегодня вдалеке над морской гладью радуги, начиная с серо-буро-малинового-в-крапинку. А Бог весело шагал вперед, вдыхая принесенный воздухом аромат моря и разбрызгивая капли воды из еще не высохших лужиц. Он был счастлив жить в этом сотворенном самим собой мире. Ведь что может быть лучше, чем почувствовать свое собственное творение изнутри?

Сегодня он просто прогуливался по улицам этого безымянного морского города и наслаждался жизнью. Человеческой, можно сказать, жизнью – ведь наслаждаться жизнью Всемогущего Бога ему предстояло чуток позднее. Да и, в конце концов, у жизни в человеческом теле тоже были свои приятные преимущества.

Внезапно в животе что-то настойчиво и ласково – можно даже сказать, совсем по-человечески, заурчало. Мурк-мурк-мурк. А потом – у-у-у-у-р-р-р-р! А потом – в-у-у-у-у-у-у! Можно сказать, всеми голосами сразу.

– Перекусить мне, что ли? – подумал Новорожденный Бог и, увидев с высоты птичьего полета всю панораму его нынешнего обитания, определил для себя ближайшее заведение, где он мог бы остановиться. Всего каких-то десять минут ходьбы.

Бог вновь улыбнулся. Конечно, он мог бы и долететь до этой харчевни за каких-нибудь тридцать секунд – но что подумали бы окружающие его люди, когда бы он, словно птица, взмыл ввысь? Может статься, что у какой-нибудь сердобольной старушки или какого-нибудь упорного атеиста тотчас случился бы инфаркт. А Бог очень не хотел причинять кому-либо вреда, пусть и ненароком. Да и, в конце концов, летать еще предстояло любимым им праведникам.

Топ-топ-топ. Чпок! И брызги лужицы, в которую он вступил, разлетелись на несколько метров по всему диаметру описываемой ими окружности, попутно чуть не обрызгав проходящего мимо прохожего.

– Эй, смотри, куда идешь, растяпа! – крикнул он на ходу, по-прежнему спеша далеко-далеко в неведомые даже ему дали.