Михаил Садовяну - Новелла современной Румынии

— Ты хороший, славный парень, Петер! Поверь мне: то, что ты сейчас сделал, равносильно победе Балинта!

Перевод с венгерского Г. Лейбутина.

На каждую улицу уходило по двое. И каждый агитатор старался выбрать себе в напарники товарища пограмотнее, умеющего красиво говорить. А Гебефюги, присланный на работу агитатора окружным комитетом борьбы за мир, стоял и скромно ждал: кто пригласит его с собой, сочтет его достойным ходить вместе из дома в дом и агитировать людей? Но никто так и не выбрал его, никто не предложил: «Пойдемте вместе, товарищ Гебефюги». Разумеется, Гебефюги мог и сам сказать кому-нибудь из агитаторов: «Пойдемте вместе», — но не сделал этого сознательно. Вот и сейчас все мало-помалу разбрелись по убеленным первым снегом улицам, а ему так никого и не досталось, с кем бы он мог отправиться агитировать за кандидатов в народный совет. Заведующая агитпунктом тоже не знала, что ей с ним делать. Знала она Гебефюги хорошо, по крайней мере ей казалось, что она знает его. Гебефюги аккуратно являлся всякий раз, когда его приглашали. Он никогда не опаздывал. Если ему что-нибудь поручали, он выполнял задание добросовестно, но выступал на собраниях редко, немногословно и чаще сам задавал вопросы.

Поэтому с ним не считались, не зная, что делать с таким агитатором, который только умеет спрашивать. Вот почему и на этот раз он остался в одиночестве. И пришлось ему снова спрашивать, поскольку его никто не позвал:

— А мне какая улица достанется, товарищ?

— Улиц-то много, но вы, товарищ, подождите. Может быть, подойдет еще кто-нибудь из агитаторов. Все же лучше, когда по двое ходят.

— Думаете, одному мне не справиться?

Заведующая агитпунктом не хотела обижать этого преданного делу человека. На деревообделочном заводе о нем отзываются как об очень хорошем рабочем. Поэтому она, посмотрев список входивших в ее участок улиц, выбрала самую короткую: «Чем меньше улица, тем меньше будет хлопот, если Гебефюги вдруг вздумает молоть чепуху». Итак, она выделила Гебефюги улицу Максима Ковача, где проживало всего двадцать семейств, да и то с тайной мыслью: при случае послать по тем же квартирам еще одного агитатора, чтобы тот загладил все, что, возможно, напортит Гебефюги. Гебефюги торопливо схватил шляпу.

— А вы знаете, что нужно объявить избирателям? — крикнула вдогонку ему заведующая.

— Знаю. Вечером в шесть часов собрание по выдвижению кандидатов в депутаты.

С этими словами Гебефюги исчез и появился снова на агитпункте только в шесть часов, хотя он должен был вернуться раньше и доложить, как его встретили жильцы и что они говорили. Все остальные агитаторы еще до обеда успели сообщить о хороших результатах проведенных ими бесед: все обещали прийти на собрание в дом культуры. А Гебефюги вместо доклада прибыл с самими избирателями: семнадцать семейств из двадцати явились на собрание в полном составе — стар и млад. По крайней мере семьдесят мест заняли они в зале дома культуры. Заведующая, не находя объяснения такому успеху Гебефюги, отозвала его в сторону и стала допытываться:

— Как же это вам удалось?

Гебефюги устало потер лоб.

— А так, что я сегодня не обедал.

— С каких же это пор голодовка стала методом агитации?

— Я только поговорил немного, и все.

Заведующая агитпунктом отвела Гебефюги еще дальше в сторону.

— Скажите, вы им не наобещали золотых гор? Ведь у нас это не принято. На наших выборах мы не раздаем посулы в обмен на голоса.

— Ну что вы, товарищ! Ничего я им не обещал. Наоборот, они обещали мне, что выйдут на воскресник и выроют траншеи для газопровода. А я взамен показал, каков будет их депутат: «Вот взгляните на эти мозоли, что я набил на руках!»

Заведующая агитпунктом в полном недоумении раздраженно воскликнула:

— Вы, что же, знаете, кого выдвинут кандидатом?

— Я никого не имел в виду, а просто показал, как он будет трудиться для народа. Может быть, я и не совсем точно угадал, но я показал, чего я сам стою, а затем сказал: «Представьте себе человека втрое умнее меня, втрое искуснее, вернее нашему строю — таков и будет ваш депутат».

Заведующая агитпунктом продолжала недоумевать, как это удалось Гебефюги добиться почти стопроцентной явки избирателей на собрание. Она сделала последнюю попытку вырвать у него ответ:

— А скажите, говорили вы им об успехах, достигнутых нами со дня освобождения Румынии?

— Они сами об этом говорили.