Елена Колина: Толстовский дом

Если я, профессионал, так простодушно и упоенно утешаюсь любимым сериалом, как же это действует на неискушенного зрителя?

Как психотерапия, вот как.

Мне нравится, что я помогаю людям как врач, не так радикально, как хирург, – раз и отхватил аппендикс, а как психотерапевт: он чего-то там посмотрел пациенту в глаза, и тому стало легче.

Сериалы помогают пациентам, то есть людям, быть не совсем уж невыносимо одинокими.

Хороший сериал – как дом, где зрителя ждут родные люди, причем это не муж-мама-дети, которые все время чего-то от тебя хотят, а, скажем, двоюродные родственники, ты принимаешь участие в их жизни, но факультативно.

Думаете, я наивно рассуждаю?

Ничего подобного, научные исследования официально подтверждают, что я права: сериалы – это спасение человечества. Сериал «Жители Ист-Энда» показывают в Англии двадцать пять лет. Если умножить количество одиноких людей на количество одиноких вечеров за двадцать пять лет, получится…

Даже если умножить восемь серий моего последнего сериала «Понедельник во вторник» на восемь одиноких вечеров, получится, что я принесла человечеству некоторую пользу.

Знаете, что еще мне нравится в профессии?..

…А знаете, к кому я все время обращаюсь в собственном дневнике? Кому все эти «знаете», «представьте себе», «понимаете»? Никому.

Это потому, что у меня профессиональная болезнь сценариста – комплекс неполноценности. Мне все время нужна обратная связь – хорошо ли я написала, правильно ли, понятно ли, соответствует ли формату канала, вкусу продюсера и редактора.

Все мои коллеги очень любят фразу «сценаристу платят за унижение», но не все знают, кто это сказал, думают, это так, слова народные. А это сказал Шкловский в 60-х годах. Что-то вроде: «Почему так много платят за сценарий? Сама по себе рукопись стоит пятнадцать, ну от силы двадцать тысяч. Остальное – за унижение». Все мои коллеги любят фразу «сценаристу платят за унижение», потому что с 60-х ничего не изменилось.

Сценариста все время оценивают. Оценивает публика, – это нормально, это как будто каждый может тебя пнуть. Недавно соседка сказала мне: «Танька, какое дерьмо показывают по телику, например, сериал… этот, как его, про трех подруг». А прочитать титры сериала «этого, как его, про трех подруг» ей лень?!

Сценариста все время переписывают, сокращают, режут. Сначала продюсер, потом редакторы.

Продюсер говорит: «Хм… что-то ты тут не очень…» Или: «…Здесь не так, здесь не то… Что-то я тебя не узнаю». И, наконец-то: «А вот это ты отлично придумала, но пусть этот персонаж будет не мужчиной, а женщиной». И тут вмешивается редактор: «Конечно, мужчина нам здесь не нужен… но женщина нам здесь тоже не нужна… Придумай что-нибудь другое».

Редакторы просто должны исправлять ляпы, а не иметь свое мнение!

РЕДАКТОРЫ НА СТУДИИ ДОЛЖНЫ ИСПРАВЛЯТЬ ЛЯПЫ, А НЕ ИМЕТЬ СВОЕ МНЕНИЕ!

Иногда редакторы работают на канал. Тогда они как будто проводники воли божьей на земле. Они важничают, думают, что точно знают, что нравится каналу.

Мне один раз редактор сказала: «Почему у вашей героини любовник, зрители возмутятся – что это вы такие безнравственные!»… «Вы такие безнравственные» – это я.

Раз так – раз уж они такие нравственные, пусть повесят в своих кабинетах табличку РЕДАКТОРЫ КАНАЛА НЕ ДОЛЖНЫ ИМЕТЬ ЛЮБОВНИКОВ!

Приходится отстраняться от того, что сочиняешь, соглашаться, исправлять – это трудно. Представьте себе, что вы варите грибной суп, а вам говорят: «Да вроде бы нормально, только вытащи все грибы. И картошку. И перловку. А уж о луке и речи быть не может». Хорошо, вы все вытащите – вам же велели. Так что останется?.. И вам же потом скажут: «Что это у тебя суп такой невкусный, одна морковка, фу-у!»

Я привыкла, что меня все время переписывают, сокращают, режут, проверяют на соответствие формату. Поэтому и в дневнике – и в жизни, в отношениях с людьми – мне всегда нужна обратная связь. Я все время хочу спросить – ну, как вам? Как будто каждый может мне сказать: «Таня, это хорошо, а вот это – перепиши». Как будто ВСЕ могут меня отредактировать, переписать, сократить, проверить на соответствие формату.

Что еще мне нравится в профессии?

Деньги.

Мне нравится получать за это деньги.

Я могла бы получать деньги за то, что проверяю контрольные по математике, или за то, что запломбировала зуб, или за то, что работаю мэром Санкт-Петербурга, а я получаю деньги за то, что придумываю, ЧТО БУДЕТ В СЛЕДУЮЩЕЙ СЕРИИ.