Елена Колина: Профессорская дочка

В начале книги бывает Предисловие автора, а это – Прошу-прощения-читателей автора.

1. Простите за то, что наша Маша:

• НЕ богатая,

• НЕгламурная,

• НЕ успешная,

• НЕ юная дева.

Нет-нет, не думайте, что Маша – питекантроп и ее возраст можно определить только по костям. Можно и по паспорту – ей тридцать семь лет.

Маша – это такое большое городское одиночество. Толстое.

Не знаю, можно ли с Машей пойти в разведку. В кафе с ней точно можно пойти – гарантированно приятно проведешь время. Но с другой стороны, зачем Маше в разведку? Есть в ней какая-то уклончивость, неопределенность, ни за что не принадлежность ни к каким течениям современной мысли, партиям, аудиториям, конфессиям. Кстати, о конфессиях – на шее у Маши крест и магендавид, шестиконечная звезда. И то и другое, представляете? Совсем с ума сошла. Получит когда-нибудь от тех и других, будет знать.

Маша растрепанная, с умным некрасивым лицом, небогатая, негламурная, неуспешная, неприбранная… Замарашка – вот она кто. На кофте одно свежее пятно от кофе и одно вчерашнее… да… и пепел она нечаянно стряхнула себе на грудь, и машина ее сегодня обрызгала.

Хотя бы и так, но Машины Настоящие Друзья отчего-то считают, что Маша, которая вся в стиле ретро, – герой нашего времени. Считают, что Маша – это наше все.

2. Простите за многократное использование сниженной лексики, но что же делать, если одна богатая гламурная дама именно так разговаривает. Считает себя Персоной, а сама отказывается выражать свои мысли культурно!

3. Простите за то, что интрига отвечает привычному образцу, – Маша его полюбит. Получается, что умная и интеллигентная Маша полюбит кого угодно только потому, что у нее никого нет, кроме Чемодана… Чемодан – это Машин американский любовник.

Бывают люди, про которых ничего не понятно. Из какой они части жизни. Читали ли они «Войну и мир» или только «Машу и медведя». Кто у них мама-папа, что они знают, а что невероятными усилиями заставили себя знать, есть ли у них семья, дети, высшее образование и хоть какая-нибудь сексуальная ориентация. Над какими шутками смеются: простодушными, как макароны по-флотски, или изысканными, как фуа-гра. Это люди – черные ящики, вещи в себе.

Как правило, если совсем про человека ничего не понятно, то человек этот self-maid. Сам себе папа Карло, сам себя вытесал из природного материала. Это вызывает уважение, но не отменяет некоторого беспокойного недоумения. Потому что по ходу общения много возникает недоразумений.

– Ах, Мадрид, ах, «Prado»! – говорит один собеседник.

– A я «Prada» меньше люблю, чем «Версаче», – замечает второй, черный ящик.

То есть он любит, конечно, но меньше… Первый волнуется: ах, он не знает, что «Прадо» – это музей, это Веласкес, Мурильо, Гойя, – ах, мы с ним совершенно чужие!.. А вдруг этот черный ящик меня укусит?! Или я сам его укушу?.. Но затем любитель «Версаче» заводит разговор о поэзии, и читает раннего Бродского, и позднего тоже читает. Первый опять волнуется: мы очень-очень близкие, мы одной крови – он и я!.. Человека в течение одной беседы бросает от полной растроганности до злобно-вежливого оскала и обратно, а все от того, что ему непонятно.

Даже если человек не собирается с этим черным ящиком в близкие отношения вступать, а хотя бы просто в какие-то, ему хочется чувствовать себя в безопасности, хочется сладкой расслабленности, а для этого ему нужно знать. Такой нам генетический код достался с прошлых времен, когда все всем были конкуренты, – зазеваешься, и мамонта уведут, или женщину уволокут, или вообще съедят, пока ты болеешь или в отпуске. Так что с черными ящиками сложно…

Но сами закрытые люди, эти черные ящики, находятся в большей безопасности.

В большей, чем кто?

Чем Маша. Уж кто не ящик, тот не ящик. Про Машу сразу же понятно ВСЕ. Все-все! Маша не self-maid. He сама себе папа Карло, не сама себя вытесала из природного материала. Маша произошла от своего папы и своей мамы.

Итак, вид – интеллигентная питерская девушка не первой молодости. Подвид – Маша.

Одета Маша не по моде, а по совести – что двадцать лет назад носила, то и сейчас носит.