Виктор Горбачев - Реинкарнация. Авантюрно-медицинские повести

– Григорий Борисович! С вами хотят поговорить, пересядьте, пожалуйста, вон в ту машину, – вежливый, крепкий, одет прилично, глаза смышлёные. Кто бы это?!

– Ба-а, старые знакомые! Здравия желаю, товарищ полковник! – садясь в джип и узнав в штатском полковника Ряшенцева, воскликнул Григорий.

– И вам желаю здравствовать, Григорий Борисович! Простите, что захватили вас на дороге, но так, знаете ли, проще. Ну, что, нашли колчаковские ордена?

«Знает, конечно», – успел подумать Гриша.

– Нашёл кое-что, – с неподдельной гордостью сказал вслух.

– Поздравляю, поздравляю. И золото, значит, тоже?

– И золото, значит, тоже, – Гриша сам удивлялся своей наглости.

– Молодца, молодца. Распорядились, надеюсь, по совести?

– Ну, как же, товарищ полковник! Мы же с вами патриоты России и законы уважаем…

И чтобы побыстрее прояснить ситуацию, достал из кейса всегда там лежащие квитанции о передаче драгметалла Управляющему делами Русской Православной Церкви.

Полковник внимательно изучил квитанции, лицо его неожиданно просветлело; ему явно понравилась идея наших золотодобытчиков передать Церкви отнятые у неё когда-то ценности. Хотел он сам погреть на этом руки или нет, теперь это уже не имело никакого значения…

– Я искренне рад, Григорий Борисович, что не ошибся в вас. Позвольте поздравить вас с успехом и пригласить к сотрудничеству.

Полковник вытащил из кармана визитку и протянул её Грише: «Охранно-сыскное бюро “Русич”».

– Да-да, Григорий Борисович, я в отставке, а поскольку сил и опыта невпроворот, ведомство рекомендовало вот задействовать в такой форме.

«Интересная форма, – подумал Гриша, – мимикрирует контора».

– Всегда к вашим услугам, Григорий Борисович, все проблемы и затруднения в ваших изысканиях, по первому зову. Думаю, и ваши знания нам будут полезны, не откажите проконсультировать при надобности по старой дружбе.

«Поживём – увидим», – непроизвольно подумал Гриша, пожимая крепкую руку полковника и выходя из его машины; «это если только “экшена” опять захочется».

А пока период у него был другой. Лучи славы «золотого» дарителя продолжали греть, дочура всякий день умиляла сорокалетнего молодого папу всё новыми откровениями, не забывали и друзья.

Любимая жена быстренько нашла себе нишу в пёстром московском обществе и даже организовала некий международный клуб, куда среди прочих деятелей умело привлекла и скучающих жён дипломатов. Теперь они пытаются там решать всякие локально-глобальные проблемы…

Одно время Гриша заметил, что от жизни такой стал поправляться. Светские рауты по любому поводу утомляли: темп не его, да и «Шампанскому» он предпочитал «Столичную». Поэтому когда случалась очередная ходка с Мычом и Мефодичем за драгметаллом в Японию, он, как застоявшийся жеребец, бил копытом, прял ушами и раздувал ноздри…

Каждый раз, держа в руках холодный, тускло-загадочный брусок золота, он, казалось, впускал в себя жизненную энергию, накопленную в нём…

Правда, вернувшись из очередной экспедиции в Японию и передав несколько очередных слитков архиепископу Клименту, ставшему недавно митрополитом и Управляющим делами Русской Православной Церкви, Гриша почувствовал адскую усталость. Два дня отлёжки не вернули, как раньше, былой настрой, а даже наоборот, пожалуй, переросли в болезнь.

Голова гудит, сердце проваливается, давление не спадает, психика на взводе, ночью кошмары…

Сначала крепился и не показывал, а когда уж равновесие стал терять, Раджида забила тревогу.

Доктора, анализы, обследования – кровь дурная, иммунная сбоит, гормоны взбесились: обозвали синдром хронической усталости. Гриша не понимал: от чего усталость-то и откуда хроническая?! Уколы, таблетки, процедуры – ноль эффекта. Потом светила хотели было, поддавшись моде, обозвать чем-нибудь атипичным, да никаких ни вирусов, ни возбудителей не нашли…

Гриша уже с остановками перемещался по квартире…

Заходил Мыч, уверял, что все болезни от недопития, хотя и поволок в онкоцентр, потом не знали, радоваться или нет, когда получили отрицательный ответ.

Вождь со товарищи убеждал, что Гриша погряз в сытости и спокойствии и что он, Гриша, как акула, жив только в движении, и звал на передовую.

Худенькая Раджида, всегда рассчитывавшая на надёжную Гришину спину впереди себя, выглядела растерянной, в основном от недостатка информации; с добротным диагнозом она готова была на многое.

Однажды походкой каменного гостя возник в комнате Мефодич с выцветшим мешком восточных снадобий и с порога начал по-своему вдохновлять Григория.