Виктор Горбачев - Реинкарнация. Авантюрно-медицинские повести

Частное от деления количества выпитой «Столичной» на вес могучего тела у Мефодича было просто смешным, поэтому он держал нос по ветру, ибо знал, как притягивает к себе этот тусклый жёлтый металл. Его мудрёная техника позволяла идентифицировать приближающиеся плавсредства, но замеченный им сейчас на экране радара силуэт моторной яхты он встречал первый раз.

Через час силуэт пошёл на сближение с ними. Погранцов на их радарах он без нужды не интересовал, они его знали, уважали и доверяли. Этой же посудине явно было что-то от них нужно. «Вряд ли “Столичная”», – резонно рассудил Мефодич, но сладко храпящих пассажиров своих пока решил не тревожить.

Часа через полтора расстояние между ними уменьшилось до видимости в бинокль. Мефодич не стал на этот раз испытывать судьбу, а, включив пару раз свой знаменитый форсаж на закиси азота, легко оторвался от любопытных.

На скромной, но трогательной церемонии передачи золота в руки архиепископа Климента выяснилось, что в похищенный золотой оклад иконы Божьей матери, хранительницы дома Романовых, были вделаны несколько крупных рубинов, изумрудов и сапфиров. Драгоценными этими камнями щедро одарена родина Раджиды, поэтому у неё и родилась идея обратиться за помощью к землякам.

Спустя пару месяцев очередная аналогичная экспедиция в Японию прошла без приключений, а вот в третий раз их «Галину» за несколько миль от родных берегов встретила средних размеров быстроходная яхта.

«Сориентировались, сволочи», – подумал Мефодич, когда им по громкой связи было приказано остановиться.

– Кто говорит? – прогремел в мегафон Мефодич, не сбавляя, однако, хода.

Последовала завораживающая пауза, во время которой Мефодич успел обдумать варианты своих ответных действий.

– Говорит Тунгус, – раздался, наконец, голос с идущей следом яхты.

– Приказываю остановиться или буду стрелять.

«Да нет, не будешь ты стрелять, паразит. Тебе золото нужно, а не наши трупы», – решили на «Галине». А когда Мефодич не спеша поднялся на верхний мостик и встал, расставив ноги и выкатив грудь, Гриша и Мыч поняли: он знает, что делать.

– А я начальник Японского моря, поэтому приказываю следовать за мной! – и дал «Галине» максимальный ход.

Что Тунгус, не догнав их в прошлый раз, подготовился теперь основательней, стало понятно, когда его яхта стала медленно настигать «Галину».

Бронзово-каменная фигура Мефодича с устремлённым в сторону берега хищным взглядом прищуренных глаз внушала спокойствие и уверенность, несмотря ни на что.

Мефодич гнал свою верную «Галину» вдоль родного берега, лихо обходя отдельные торчащие из воды камни, и вдруг… запел. То была единственная песня, которую он знал, и пел её в минуты наивысшего азарта. Не просто песня то была, то был его персональный боевой клич, его «Банзай!»

– Сте-е-ньки Ра-а-а-зина челны-ы…. – перекрывая рёв моторов, грохотал над водой, отчаянно фальшивя, его голос.

– Хорошо, что «Варяга» не запел! – сквозь грохот моторов и Мефодича прокричал Мыч на ухо Григорию.

– Потому что не знает! – проорал тот в ответ.

– Не-е, эта статуя что-то задумала, и песня эта – верняк Тунгусу реквием, держись крепче на всякий случай.

Мефодич меж тем орать-то орал, но сощуренными глазами, как радаром, рыскал между прибрежными скалами и носом «Галины», будто отыскивая одному ему известный азимут.

На полсекунды можно было уловить паузу в его пении – есть азимут! Точно при прохождении этой точки и налетела на невидимый камень более глубоко сидящая яхта Тунгуса, шедшая по их форватеру. Раздался скрежет металла о камень, потом взрыв, потом плюхание о воду осколков, потом крик потревоженных на берегу птиц; это всё заняло секунд двадцать…

А потом пещерный рёв Мефодича:

– А-а-а …Грёбаный женьшень!!! (наверное, хотел сказать: Тунгус!) Навигацию изучать надо, а не ушкуйничать на море!

Сделав боевой разворот, вернулся на место взрыва, заглушил мотор; масляное пятно, обломки, чайки…

– Стрелять он будет, сучара… – И, не спеша закурив и оглядев ещё раз всё вокруг, как бы подвёл итог: – Писец, однако, Тунгусу, гражданин начальник.

– И ч-что теперь делать? – спросил потрясённый Гриша.

– Ты пока разливай, а я доложу погранцам по форме, – невозмутимо пробасил Мефодич, будто каждый день скармливал крабам родного моря по вору в законе.

«Хлопотно, однако, с золотом дело иметь», – подумал Гриша спустя пару месяцев, когда морское приключение уже стало и забываться, а его машину на Ленинградском шоссе вдруг стали брать в коробочку два похожих на бульдогов джипа.