Кэтрин Сэнтер - Счастье для начинающих [litres]

Тринадцать лет – всегда тринадцать лет, и всем надо с чего-то начинать. Я пробежала глазами по залу. Все больше детишек выходили на середину. В толпе они всегда чувствуют себя в безопасности. Слава богу, мелодия была заразительная.

Я начала первой. Дункан ко мне присоединился. Мы велели диджею прогнать песню еще три раза, и к концу почти у всех получилось. Дети понемногу расслаблялись. Мы пересекли порог ужаса. Их порог – и мой тоже.

– Теперь кое-что изменим, – сказала я и наконец дала знак диджею поставить другую песню. – А Ди-Дог вам продемонстрирует. Это «Стэп-хлоп». Делаете шаг, приставляете вторую ногу к первой и в этот момент хлопаете в ладоши. Потом в другую сторону. Это азы танца.

От «Стэп-хлопа» мы перешли к «Вращению», «Покачиванию», «Тряске», «Джону Траволте» и «Восьмерке». Я придумывала их по ходу. Это была чистой воды танцевальная импровизация, и я была хороша, но Дункан – еще лучше. В конечном итоге мы сменяли друг друга, и его вкладом стали «Зонт», «Скоростной поезд», «Хонки-Тонк», «Мэрилин Монро», «Не-Надо», «Банановая кожура» и «Поговори с рукой».

И знаете что? Они купились. Они приняли наш авторитет. Они поверили, что мы затейники. Черт, мы сами почти в это поверили. Довольно скоро танцевали даже бабушки с дедушками. Включая внезапно невесть откуда взявшуюся Бабулю Джи-Джи в роскошном красном брючном костюме.

– Что ты тут делаешь? – спросила я, перекрикивая музыку, когда мы оказались достаточно близко.

– Меня пригласили, – крикнула она в ответ, не сбиваясь с ритма. – Со спутником.

– Почему тебя пригласили? – крикнула я.

– Они меня любят! Я и на свадьбе у них была.

Я перестала танцевать.

– Ты ходила на их свадьбу?

Джи-Джи погрозила мне пальцем, изобразив собственную версию: «О нет, ты не могла!»

– Ты пошла на свадьбу изменившего мне бойфренда и моей лживой лучшей подруги?

Она пожала плечами:

– Они были такими милыми детьми.

– Но не со мной!

– Но не можешь же ты и дальше из-за того злиться!

Конечно, я могу злиться! Они же обидели меня! Ужасно обидели! Я имела полное право злиться до скончания времен, если бы захотела! Но именно тут до меня дошло, что я не хочу.

Джи-Джи это не извиняло.

– Я заочно злюсь, – сказала я. – Ты тайком, не сказав мне, пошла на их свадьбу! И сегодня не сказала, что сюда придешь.

– Тебе бы это не понравилось.

– Вот уж точно, черт побери, не понравилось бы!

Она послала мне воздушный поцелуй.

– В жизни не все разложено по полочкам, золотко.

– Но ты что, не знала, что тут со мной встретишься?

– Я поставила на то, что ты струсишь.

– Но я не струсила!

Бабуля Джи-Джи улыбнулась мне так, словно очень мной гордится, и кивнула:

– Вот именно, милая девочка. Будь храброй. Попытки спрятаться до добра никогда не доводили.

И тут ее закружило в «Торнадо», в котором она буквально налетела на престарелого джентльмена в желтом галстуке-бабочке, и я смотрела, как он кладет ей руку на талию и уводит в танце.

Все танцевали. Внезапно заиграл «Соул трейн», детишки вошли во вкус! Я им больше не нужна. Мое дело сделано. И так же внезапно я поняла, что готова уходить. Я махнула рукой Дункану, указывая на часы. В гуще танцующих он вытворял что-то безумное и поднял руку, показывая – еще пять минут.

Но я покачала головой.

– Я ухожу! – крикнула я ему, потом кивнула на Джи-Джи. – Поедешь с Бабулей!

– О’кей! – крикнул он и поднял большой палец. И прежде чем я успела отвернуться, крикнул еще: – Эй! Пообещай мне кое-что!

– Что?

– Никогда не называй меня иначе, чем Ди-Дог!

Я наставила на него палец-пистолет:

– Договорились!

Он собирается остаться. Он как рыба в воде на бар-мицве, полной чужих людей, и месяц назад я нашла бы способ обернуть это против него. Но, разумеется, месяц назад его тут вообще со мной не было бы.

Я подумала, не остановиться ли на пути к выходу у столика Дэйва и Дарси, дать им возможность меня поблагодарить, рассказать, какая же я потрясающая, но потом решила, что мне незачем их выслушивать. Я же не для них это сделала. Плюс мне нравилась идея исчезнуть в ночи как супергерой-затейник.

Но пока я уходила от танцпола и за спиной у меня пульсировала музыка, на меня снова накатила знакомая боль одиночества. Куда я иду? К чему возвращаюсь? Музыка, казалось бы, стихла, сменившись болтовней и смехом незнакомых людей. Мне тут не место, и все бы ничего, если бы я могла сказать, что где-то – где угодно – есть мое место. Остаток вечера предстал передо мной, как одиночная камера. Я одна пойду в лифт, одна спущусь, одна пройду через вестибюль в гараж, одна поеду назад к Джи-Джи, одна разденусь в спальне, где ночевала подростком, и заберусь в кровать. Одна.