Дана Рейнхардт - Короткая глава в моей невероятной жизни

Что значит быть атеистом? Является ли Симона атеистом в начале книги? Является ли она атеистом в конце книги?

Является ли Симона еврейкой? Можно ли быть евреем и атеистом одновременно?

Как вы думаете, почему в самом конце романа Симона зажигает свечи, читает молитвы, выполняет ритуалы Шаббата? А в вашей жизни есть важные ритуалы?

Был ли Мордехай хорошим отцом для Ривки? Была ли Ханна хорошей матерью? Должна ли была она отреагировать на новость о беременности Ривки по-другому?

Как знакомство с Ривкой изменило Симону? Изменились ли чувства Симоны по отношению к ее матери? Можно ли быть дочерью одновременно двух матерей?

– Из первых уст —

В книге есть герои, списанные с людей, с которыми вы знакомы в реальной жизни?

Большинство моих героев – амальгамы. Часто встречаются детали, напрямую взятые из жизни людей, которых я знаю или знала, когда была моложе, но в большинстве своем они нарисованы и слеплены из впечатлений.

Например, Зак в общих чертах списан с парня, с которым я ни разу так и не заговорила в старшей школе, хотя мне очень хотелось, я считала его умным и ироничным, но также и милым, как Зак. А вот Клео не похожа ни на кого конкретного, но то, как она заставляет себя чувствовать Симону – несколько благоговеть перед ней, слегка сомневаться в себе, но при этом ощущать поддержку и любовь с ее стороны, – это то, как я чувствовала себя рядом со многими моими друзьями, будучи в возрасте Симоны. Сама Симона – человек, которым я хотела быть, когда училась в старшей школе.

Что вам больше всего нравится в профессии писателя?

Мне нравится самой устанавливать свое расписание. Ходить в пижаме до полудня. Благодаря опыту работы в юриспруденции и создании документальных фильмов я уверена в том, что на сто процентов контролирую все факты при любых обстоятельствах. Я обожаю дни, когда мне легко пишется. Но больше всего я люблю, когда уже все написано. Люблю держать в руках законченную книгу.

Преимущественно в какое время дня вы пишете?

Мне легче всего работать по утрам. Если бы это было возможно, я бы каждый день уже к восьми утра садилась работать, потому что знаю, какой ленивой становлюсь после обеда. Но моя жизнь не всегда позволяет мне начинать работать рано утром. Мне нужно отвозить детей в школу, выгуливать собаку, покупать продукты к ужину. (И да, я понимаю, что только что говорила, как мне нравится ходить в пижаме до полудня, так что я воспользуюсь этой возможностью, чтобы признаться, что иногда я отвожу детей, гуляю с собакой и делаю покупки в пижаме.)

Расскажите о своих писательских привычках.

Я стараюсь писать по крайней мере три страницы в день. Иногда на это уходит час. Иногда десять часов. Я не особо верю в то, что нужно ждать вдохновения. Я думаю, что единственный способ что-то написать – это сесть и написать, а не слоняться вокруг, думая о писательстве.

Вы слушаете музыку, когда пишете? Если да, то какую?

Я не слушаю музыку, когда пишу. Мне кажется, что любая музыка со словами отвлекает меня. Джаз или классика приемлемы, но я предпочитаю писать или в шуме кофейни, или в тишине пустого дома, в зависимости от настроения в конкретный день.

Удочерение и религия – две большие темы в романе. Чем они вам интересны?

Я хотела написать о еврейском самовосприятии так, чтобы это не было связано с холокостом или антисемитизмом. Я хотела написать историю о нормальном, современном, реальном ребенке, пытающемся справиться с тем, что значит быть евреем. Когда я задалась вопросом «Почему сейчас? Почему героиня задает эти вопросы о себе именно сейчас?», я представила, что она даже не знала о том, что она еврейка, потому что была удочерена и воспитана в нееврейской семье. Так что история об удочерении была второстепенной, она была сюжетным ходом и только потом стала центральной в книге.

Это ваш первый роман. Вы всегда хотели стать писателем?

Будучи ребенком, я хотела стать писателем. Но я также хотела стать ветеринаром. Когда я осознала, что для того, чтобы стать ветеринаром, нужно делать несколько больше, чем просто гладить милых щенков, нужно преуспеть в науке, то стала уделять больше времени писательству. Я посещала уроки творческого письма в старшей школе и колледже и любила эти занятия, но потом я решила, что мне нужна «настоящая работа». Много лет спустя, после многих вариантов этих «настоящих работ», я наконец решила снова попробовать писать, садиться каждый день и воспринимать писательство как любую другую работу, и результатом моего эксперимента стала эта книга.