Олег Попцов - И власти плен...

Дочь, Метельникова Мария Антоновна. Дочь — мое вечное смутное беспокойство. Сколько ей было? Лет тринадцать, наверное. Замучили телефонные звонки. «Кто ее спрашивает?» — бессчетно было этих недовольных пауз, затем неохотное и басовитое: «Знакомый». И не спишь после всю ночь. Лексика-то взрослого человека, по голосу лет семнадцать, не меньше. Это в прошлом, а сейчас ей почти двадцать. Не помышляет о замужестве и, что самое нелепое, говорит об этом вслух: «Рожать детей — значит плодить лживых». За эти годы понаслушался, всего и не упомнишь. Пытаюсь разобраться: почему так? И красива, и фигуриста, и умна. А говорят, гены. Чушь!

Сын, Метельников Георгий Антонович, пятнадцати лет. Никаких отклонений от нормы. Начитан, спортивен, циничен, эгоистичен. Поздний ребенок. «Мать, ты должна», «Отец, ты обязан». В школе жалуются: способный, но ленивый. Спрашиваю: откуда в тебе лень? Как можно работать вполсилы, если знаешь, что способен делать больше? Отвечает: я не тщеславный. Знаю, что могу, этого мне достаточно. На активных воду возят.

Что еще? Еще есть я, Метельников Антон Витальевич. Впрочем, со мной дело ясное. Скоро юбилей, мне пятьдесят.

Впервые в жизни опаздываю на работу. Какая-то чертовщина с машиной — заклинило тормоза. Вызывать другую некогда. Подвернулось такси, поехал.

Дежурный в проходной отдает честь. Для него я не опаздываю, я директор. Пальто бросаю в кабинете заместителя. Главный инженер, не дождавшись меня, начал планерку. Даю понять, что не намерен вмешиваться. Сажусь сзади. Даже интересно посмотреть, как твоя собственная работа выглядит со стороны. Не тот эффект: все знают, что я здесь, переругиваются с оглядкой. Рапорт заканчивается. Пробираюсь к столу, на ходу пожимаю руки. Прошу главных специалистов, руководителей служб остаться. Все-таки четыре дня отсутствовал. Мир не перестал существовать, однако что-то же происходило? На информацию каждому не более двух минут.

Служба главного механика, прошу.

Оглядываю присутствующих, не вижу Разумовской. Странно. Не пригласить не могли. Возможно, заболела? Благодарю главного механика за информацию. Пользуясь паузой, произношу:

— Почему нет главного экономиста?

Сидящие за столом энергично поворачиваются, словно бы желают мне помочь увидеть то, что я не увидел. Главный инженер наклоняется над моим плечом. Голос у него хрипловатый, когда он говорит шепотом, слова сопровождаются неприятным свистящим звуком: «Разумовская отказалась, я не успел предупредить». Что-то обрывается внутри. Держать себя в руках. Жесты уверенные, дыхание ровное. Чуть позже ты подумаешь, взвесишь все «за» и «против». Но не сейчас.

— Да-да, продолжаем. Как поживают наши смежники?

Вопросы, ответы, чуть взвинченный тон. Еще не полемика, но близко к тому. Для одних — слава богу, приехал директор, для других — мог бы и не спешить. Он вмешивается только в крайних случаях, так принято. Положенный час истекает, все расходятся. Они остаются вдвоем. Главный инженер чувствует свою вину, оправдывается.

— Она производит впечатление человека серьезного и цельного, но мотивы отказа не выдерживают критики. Не женское это дело, говорит. И еще: должность слишком заметная, помешает ей заниматься театром.

— Театром? — переспросил Метельников. — Бред какой-то. При чем здесь театр? Она экономист. Поливадову можно верить, отличный экономист. Не понимаю. А может быть, шутка? Актеры, они, знаете ли, любят шутить.

— Не похоже.

— Да, пожалуй. Если серьезная и нацеленная, не похоже.

День надо отработать. День надо прожить. Не дать волю эмоциям, успокоиться. Рассуждая здраво, все разрешилось наилучшим образом. Он этого хотел. Тогда откуда это неуправляемое, раскачивающее душу волнение? Ему надо знать точно, что ее испугало: должность, масштабы ответственности или… Мысль обрывалась, он боялся ее продолжить.

Я получил ситуацию в готовом виде. Что и кто опережает мое собственное беспокойство? Еще вчера перспектива частых встреч пугала меня. Сегодня я в панике от мысли, что таких встреч может не быть. Не мешало бы разобраться, чего я хочу. Я был на высоте. Мне сообщили, я выслушал, никаких уточнений. Информация в ряду прочих. Не настоял на немедленном вызове, не возмутился. Никто ничего не заметил. Даже Фатеев посчитал ситуацию исчерпанной и по привычке не задержался в моем кабинете, ограничился сугубо деловым замечанием. Если и проскользнуло сожаление, то оно уже не касалось Разумовской. Время уходит. Надо искать достойного человека. А кто возражает? Будем искать. Отказ Разумовской не удивил меня, скорее наоборот, удивило ее первоначальное согласие. Остается узнать, когда она поступала вопреки своему желанию. В главке возмущены, мне уже сообщили: одобрили, благословили — и вот, пожалуйста. Придется объясняться. Еще одна возможность для Теремова укусить меня: «Случайные люди, поверхностный подход. На поводу у женских капризов. Мы возражали, Метельников настоял. Практика подбора главных специалистов сомнительна». Уж точно не обелит.