Александр Малюгин - Затмить Земфиру

– Не щадили вы девушку, Леонид!

– Понимаете, я ее гнал, чтобы скорее отдать долги, но если б Земфира тогда, вначале, сказала – только пятнадцать концертов, я бы делал пятнадцать. Десять так десять. Но она и сама хотела побыстрее рассчитаться. И таким образом десятого октября девяносто девятого года весь долг был закрыт.

– То есть вы за полтора месяца отбили с концертов сто тридцать штук?

– Пятьдесят процентов долга закрыли с продажи компактов и кассет. – Бурлаков заглянул в свой талмуд. – Вот, смотрите, второго октября мы оставались должны всего десять долларов. И потом пошел плюс. А где-то с десятого октября я уже потерял контроль над ситуацией.

– В каком смысле? – спросил я, представляя Маню в образе антилопы из мультфильма, из-под копыт которой хлещут золотые монеты.

Бурлаков меня слегка остудил:

– Пришла Земфира с братом, и они сказали: мы не хотим с тобой больше делать концерты. Мол, плохая организация, здесь фигово накормили, там дали раздолбанный автобус и гостиницу с тараканами. В принципе, я не продюсер...

«Блин, если ты не продюсер, то кто же тогда я?» – мелькнуло у меня.

– ...И не финансовый гений. Я помогаю артисту взлететь, а потом, конечно, хочу получать свои деньги с процесса. При этом я беру обычные агентские шесть процентов. Мой заработок за всю историю с Земфирой составил всего тридцать четыре тысячи.

В общем, они сказали: мы хотим сами делать концерты. Ну, хотите, делайте, ответил я. Потом появилась Настя Калманович.

– Когда? – Я подумал о той, Маниной Насте, обтянутой сверкающей змеиной кожей. Брякнул бессознательно: – Кобра.

– Что? – переспросил Бурлаков.

– «Шутник. Будешь жарить шашлык из этого невеста, не забудь пригласить», – отбоярился я очередной цитатой.

Хмыкнув, Леня продолжил:

– Двенадцатого сентября был концерт в Риге, там они и познакомились. Стали общаться. А потом мне сказали, что теперь Настя будет организовывать концерты. У нее в Риге свое агентство. От ее имени позвонили какие-то люди. Мол, волноваться не надо, все долги вернут.

– В общем, вы расстались с Земфирой без обид?

– Обид нет, кроме одной, – вздохнул Бурлаков. – Это как к своему ребенку обида. Который от тебя вдруг отвернулся и ушел... Мы потом, когда альбом «Земфира» допечатывали, в оформлении дорисовали стул.

– Стул? Зачем стул?

– Ну, намек такой. Мол, пошли дела у Земфиры – вот уже первую мебель купила...

Напоследок я рассказал Бурлакову о Мане. Вложив в повествование всю свою страсть, фантазию, образное мышление, Леня согласился послушать ее уфимский материал. И даже пообещал (к моему тайному восторгу – ведь какой из меня, право, продюсер!), если понравится, заняться нашими делами.

Это было бы символично, очень символично. Концептуально, как любила выражаться Маня: затмить Земфиру нам бы помог тот, кто ее, собственно, и открыл.

Вышел от Бурлакова окрыленный. Песочил дождь. Я подставил под редкие струи красные от бергамота щеки. Было далеко за полночь, метро не работает, в кармане пятьдесят рублей – никто до Чертанова за эти деньги не повезет. Придется ночевать на Киевском вокзале, благо тут недалеко.

В зале ожидания уселся на желтый стульчик и стал рассматривать мозаику на потолке. Я несколько близорук, как Сезанн (ха-ха!), и хохляцкие гульбища быстро перенеслись в моем воображении на остров любви Киферу – заповедный остров, я знаю каждый его клочок. Золотистый свет, легкая дымка, три парочки на переднем плане картины в самом начале эротической игры... [43]

– Шо, тут занято, чи шо? – Передо мной стоял детина в горнолыжных зеленых штанах. В руке бутылка пива, и я невольно обратил внимание на его ногти: сплошной черный квадрат Малевича.

– Садитесь, «художник галантных празднеств» [44].

– Шо-шо?

– Свободно. – Я убрал рюкзак.

Ненадолго заснул. В эти рваные 15 – 20 минут мне, охваченному приступом снобизма (ведь только что я летал в небесных пустотах рядом с Земфирой!), снилась помолвка Кристины Орбакайте и Руслана Байсарова, состоявшаяся когда-то в клубе «Инфант»...

Я там действительно присутствовал, в числе немногих: ближайшие родственники и друзья, узкий круг журналистов, куда я каким-то макаром влез. Подвыпив, гости устроили хоровод вокруг обрученных. Меня схватила за руку сама Алла Борисовна, и несколько минут, совершенно обалдевший, я скакал галопом, бедро к бедру, с Примадонной. После вечеринки, спустившись в метро, я расталкивал людей с таким видом, будто Пугачева в данный момент сидела у меня на закорках...