Константин Ханькан - Кэлками. Том 1

К утру выпал мелкий, как крупа, снежок, но вскоре прекратился. Ветра не было. Кэлками встал, как обычно, рано. Они с Акулиной торопились, чтобы побыстрее доехать до Камешков, сдать добытую белку и до наступления весенней распутицы возвратиться в оленеводческую бригаду.

— Снег выпал, как бы не запуржило. Но звезды видны, — сказала за завтраком Акулина.

— Да нет, лес не гудит. А ты знаешь, мы чуть Каяни не догнали. Вечером олени наши прислушивались и смотрели вниз по реке. Наверное, Семен рубил дрова, эхо-то далеко по лесу разносится. Вот олени и слушали, — проговорил Кэлками.

— Далеко мы вчера отмахали от стоянки. И сегодня бы столько же пройти, — говорила Акулина, убирая посуду.

— По ходу будет видно, чего гадать. Не будем же бригады обгонять и оленей томить. А нам еще возвращаться нужно, по стоянкам впереди едущих будем ориентироваться, — отвечал Кэлками, надевая меховые брюки.

Пока жена сворачивала палатку, Кэлками подогнал оленей к небольшому загону, сооруженному из тонких жердочек, над которыми, как всегда, был туго натянут полукругом кожаный аркан. Для обученных оленей это уже серьезное препятствие, за черту которого нельзя ступать. А нужно спокойно стоять, пока хозяева всех не поймают, чтобы увести к месту погрузки вьюков. Отдохнувшие за ночь олени, завидев приготовленную изгородь, медленно потянулись к ней. Белый олень с деревянной колотушкой, задрав голову и широко расставив в стороны передние конечности, неуверенно засеменил за маленьким стадом. А короткий поводок из грубой лосиной кожи змейкой волочился за ним, разрезая мягкий снег. Когда олени вошли в загон, Кэлками сомкнул концы аркана и завязал в узел.

— Ако, тихонько подойди сюда, по краю иди. А то Куропач испугается и рванется из круга, — подозвал Кэлками Акулину. Пока постой тут и держись за маут (аркан).

Белый олень, засунув морду между крупами плотно стоящих оленей, затих. Очевидно, он думал, что надежно спрятался от своего хозяина. А хозяину-то только этого и надо было. Кэлками тихонько подошел к оленю сзади и, крепко ухватившись за конец лосиного поводка, сильно потянул на себя, развернув его голову. Он без особых усилий вывел Куропача за пределы загона и привязал его к ближайшему дереву, затем вернулся к Акулине.

— Одевай поводки, а я постою, чтобы аркан не опустился, — сказал он жене.

Когда все олени были пойманы, Кэлками решил снять кагындун с шеи Куропача, опасаясь, что тот может ударить рогатулиной оленей, стоящих рядом. Погрузили вещи быстро, благо мунгурки теперь не очень тяжелые. Распорку Кэлками не стал выбрасывать, уж больно удачно она была выбрана и срублена. Рогатулинку погрузили поверх вьюка вместе с трубами. Яркое солнце медленно всплывало из-за гор, будто летней родниковой водою умылось.

— А ты боялась, что пурга может задурить, — заметил Кэлками, страгивая своих оленей.

Он сам вел Куропача рядом с собой. Когда караван вышел на дорогу, Кэлками остановился.

— Будем садиться на оленей, а на стоянке Каяни вьюки поправим, — сказал он Акулине.

— Ладно, хорошо, в случае чего сама тебе крикну, — ответила Акулина.

Кочевалось легко по хорошей дороге. Сухой снег скрипел под ногами груженых оленей. Сегодня Кэлками едет на Иранде, чтобы Поктрэвкан пока отдохнул. Белого оленя он ведет рядом с собой, дабы тот не наступил на провисающие поводки других оленей. А то Куропач норовит обогнать даже Ирандю, на котором едет сам Кэлками. Кэлками время от времени загораживает ему путь своим посохом, слегка задевая палкой по белому носу. Так тот быстрее начнет понимать, что нельзя обгонять идущих впереди оленей.

Мысли Кэлками блуждали далеко, словно плавный полет орлана над горами. Он даже негромко спел песенку, которую когда-то сам сочинил, будучи еще юношей. Эту песню в присутствии Акулины он не поет, стесняется якобы. Потому как авторская песня молодого Кэлками посвящена была не Акулине, а совсем другой девушке, которая, кстати, тоже давно уже замужем за пастухом.

А вот и стоянка Семена Каяни, оставленная охотником сегодня утром. Палатка его стояла почти у самой дороги. Кэлками соскочил с седла и подвел оленей к небольшому дереву, чтобы привязать.

— Ако, близко сюда не подъезжай, а то скучатся олени, привяжи своих вон за то тонкое дерево. Пусть немного оправятся, заодно и мунгурки подправим, — крикнул он жене.

Кэлками помог Акулине поправить вьюки и, потуже подтянув подпруги, сразу пошел к месту стоянки Каяни. Семен выбрал себе стоянку явно неудачно. Время, видимо, поджимало, припозднился, наверное. Палатка его стояла прямо на сыром кочкарнике. Веточная подстилка покрошилась между бугорками. Правда, место под печку хорошо разровняли, отрубив три кочки топором. Кочки так и валяются на сугробе, будто три лохматые медвежьи головы. Высыпанная сегодня утром зола с недогоревшими поленцами давно погасла и уже холодная. Люди покинули стоянку давно, может быть, даже раньше чем он, Кэлками.