Константин Ханькан - Кэлками. Том 1

Кэлками тоже умеет строить такие пасти и настораживать, как и кочевники, для него это было знакомо, как и поставить капкан на лису или горностая. Но ему сейчас вовсе не до этого, в его беспокойном уме только белка. Охотой же на росомах занимается тот, кому спешить некуда и кто неделями стоит на одном месте: взять тех же кочевников, которые недавно ушли отсюда. За неделю Кэлками делает не менее трех кочевок. Какие уж тут пасти. Росомаху Кэлками добывает лишь при подвернувшемся случае, и то, если собака Утэ догонит и заставит зверя забраться на дерево. Подходи и стреляй, как большую белку.

Кэлками обошел вокруг все стойбище, чтобы безошибочно определить, в какую сторону направился караван. Как он и предполагал, кочевники ушли вниз по Омолону, тут все предельно ясно. Замыкающие вьючные олени в караване волоком тащили закинутые одними концами на их легкие вьюки связки длинных шестов, поэтому шесты-ирука, будто острыми когтями, царапали застоявшийся и вытоптанный оленями снег. Кэлками глянул на солнце: оно поднялось уже высоко, сравнительно высоко для зимнего времени, конечно. Ветер, гуляющий над лесом, срывал верхушки снежных шапок, образовавшихся с самого начала зимы. Кэлками был уверен, что кочевники ушли недалеко. Где-нибудь у ближних распадков или речушек, впадающих слева в Омолон, остановились. К тому же и настороженная пасть на зверя стоит, и ее надо регулярно проверять. Таежные люди настороженную пасть никогда не оставляют, чтобы без пользы зверя не губить, и традицию эту они чтут строго.

Как ни хотелось Кэлками пойти в гости к оленеводам-кочевникам, но времени у него сейчас в обрез, а ему еще через Омолон надо переходить, место переправы найти. Перейдет Омолон, денек-другой можно будет и потерять, чтобы съездить в гости. Ему сейчас домой надо поторапливаться, чтобы до темноты возвратиться и прочность льда предварительно проверить, чтобы завтра груженые олени не провалились под лед.

С этими мыслями Кэлками пошел обратно к реке, гремя лыжами, закинутыми за спину. Уже начало смеркаться, когда Кэлками вышел на лед Омолона. Ступив на наст, он бросил на снег лыжи, выдернул из стремян посох и, надев лыжи, пошел к середине реки, постукивая концом посоха по льду. Местами лед был, вероятно, тонкий и гулко отдавался при каждом стуке. Это явный признак ненадежности льда. В двух местах Кэлками легко проткнул еще не окрепший наст. Дойдя до противоположного берега, он развернулся и пошел обратно, но ниже проложенной лыжни.

Кэлками уже миновал середину реки, когда явно услышал зловещее журчание воды подо льдом, покрытым снегом. Однако он был уверен, что на лыжах не провалится. И снова ударил концом палки по выпуклому льду. Раздался хрустящий треск, и большой продолговатый кусок льдины, ломаясь на куски, вмиг ушел под лед, увлекая за собой и Кэлками. Тот успел опереться обеими руками за края уцелевшего льда, прежде чем течение ударило по лыжам. Он чуть не отпустил руки, ухватившиеся за края льда. При падении отлетел в сторону посох и теперь валялся на снегу, в стороне от образовавшейся полыньи. Лыжи сразу закрутило течением и, казалось, что в следующий момент оторвет ноги. Стиснув зубы от напряжения, Кэлками держался за лед, опираясь локтями. Сильно ломило ноги, руки, словно невидимая сила разрывала на части его сухопарое жилистое тело.

«Так вот где оборвется мой охотничий путь. Никогда не думал и не гадал, что на этом широком плесе Омолона будет покоиться мой прах», — с горечью подумал он. Не хотелось живьем уходить под лед в ледяную воду.

От бессилия и беспомощности Кэлками беззвучно заплакал. Борясь с сильным и быстрым течением, он пытался подтянуться на руках, чтобы выбраться на лед, но это было невозможно. Он понимал, что в таком состоянии ему долго не продержаться на поверхности льда. И вдруг крепление правой лыжи оборвалось, будто срезало невидимым ножом. Сразу стало легче держаться за жесткий лед, помогая локтями, к тому же он теперь свободно мог работать и правой ногой. Появилась зыбкая надежда на спасение, но лыжу на левой ноге по-прежнему болтало и крутило, тянуло под лед.

«Бесполезно, не вылезти с одной лыжей на весу без всякой опоры», — с горечью подумал Кэлками, крутя левой ногой в разные стороны, пытаясь выдернуть ногу из крепления. Вот-вот вместе с лыжей сползут и унты-торбаса: «Да будь что будет, лишь бы на суше помереть», — подумал Кэлками.

Внезапно и вторая лыжа слетела с ноги. Кэлками и сам не понял, порвалось ли отсыревшее крепление или он все-таки снял ее, ворочая ногой. Он лег боком на лед и легко выбрался из полыньи.