Кэтрин Сэнтер - Уходи и будь счастлива

– Надеюсь, он тоже бойкотирует это мероприятие.

– Нет, – сказала Кит. – Он будет там.

Мама нахмурилась:

– Почему он согласился? Он даже не любит путешествовать.

– Он согласился, – объявила Кит, – потому что я уговорила его.

– Кит!

– И я уговорила его, потому что мы устроим там ловушку для родителей.

Мама нахмурилась, ничего не понимая.

– Мы не скажем ему, что ты тоже будешь там, – продолжала Кит. – И ты появишься там, убитая горем, и от шока он сразу же бросится к тебе.

– Твоя логика что-то хромает, – сказала мама.

– Он только о тебе и говорит, – настаивала Кит. – Он все время скучает по тебе. Я думаю, что он не возвращается домой только из гордости. И я думаю, что надо дать ему повод воссоединиться с тобой.

– Ты хочешь сказать, что от эффекта неожиданности он простит меня? – спросила мама.

– Шок и растерянность, – сказала я, кивнув.

Из всех дурацких идей эта была не самая плохая.

– Вот именно, – подтвердила Кит.

Но моя мама покачала головой:

– Нет. Я не могу.

– Да! Ты можешь! – закричала Кит.

– У меня на это нет сил, – сказала мама.

И внезапно она показалась мне очень старой. И маленькой. Она всегда была такой волевой, такой уверенной в себе, и, если она принимала решение, она неуклонно добивалась его исполнения. И мне было странно видеть ее нерешительность. Меня потрясло то, что она колебалась и робела. Маленькие морщинки между ее бровями стали глубже. Я была сбита с толку, глядя на нее, такую растерянную, и мне почти захотелось защитить ее.

– Мэгз и я поможем тебе, – предложила Кит. – Мы поедем с тобой. И мы сделаем все, чтобы наш план сработал.

Мама понизила голос, словно не хотела, чтобы я ее слышала:

– Я не могу просить Маргарет сделать это.

– Алло? – сказала я. – Меня не пригласили.

– Тогда не ходи на свадьбу, – фыркнула Кит. – Просто приезжай в Бельгию.

Но смогу ли я сделать это? Такое длительное путешествие может оказаться нелегким. И мне нелегко будет покинуть свое безопасное гнездышко, которое я свила для себя за этот год. А перспектива встречи со множеством незнакомых людей попросту пугала меня.

Но Кит была настроена решительно.

– Семейная поездка в Бельгию! Обсуждения закончены! – воскликнула она. – Я все организую. Отправляйтесь в магазин и купите себе сногсшибательные наряды.

Мама искоса взглянула на меня, словно спрашивая: «Это хорошая идея?»

Я уверенно кивнула, словно сказав: «Чертовски хорошая».

Но была ли эта идея хорошей? Этого я не знала. Она казалась мне страшно рискованной – для всех. Помимо всего прочего, я только что выбросила свой суицидальный календарь. Я едва держалась на плову, и понадобится очень мало, чтобы я снова ушла под воду. Смогу ли я сделать это?

И внезапно я подумала, что смогу.

Особенно когда до меня дошло, что Бельгия находилась в Европе. И, конечно же, Шотландия тоже.

Мне казалось неплохой идеей помочь маме прояснить, наконец, ситуацию с папой, а потом, может быть, отправиться в Шотландию, чтобы прояснить и свою ситуацию.

Ужасная, глупая, разрывающая сердце идея – но после того, как она пришла мне в голову, я уже не могла избавиться от нее.

И эта идея даже разбудила меня среди ночи и терзала меня, пока я не посмотрела в Интернете карту. Бельгия находилась в четырех часах езды от Шотландии. В Техасе такой путь можно было проделать за полдня.

Может быть, я съезжу туда на уик-энд. Притворюсь, что приехала «по делу». И позвоню Яну. Я постараюсь говорить с ним небрежным тоном, словно случайно вспомнила о нем. Мы могли бы встретиться и выпить кофе. Я снова буду рядом с ним, пусть всего на несколько часов. Но, обдумывая свой план, я стала понимать, что все может сложиться совсем не так, как мне хотелось бы.

Я буду, как всегда, в своем инвалидном кресле. Погода будет мрачной. Мы встретимся в кафе со слишком узкой для моего кресла дверью. И Яну придется оставить меня на улице, пока он будет заказывать для нас кофе в бумажных стаканчиках навынос, если в Европе такое практикуется. Он подвезет меня к ближайшей скамейке, а я буду изнывать от желания – как умирающий от голода человек при виде свежеиспеченного хлеба. А он будет… Каким? Довольным видеть меня все еще живой? Профессионально заинтересованным состоянием моего позвоночника? Вежливым? Даже – Бог мой! – фальшиво дружелюбным? Или еще хуже! Может быть, он уже встречается с какой-то девицей, высокой и пышущей здоровьем, которая разделяет его увлечение триатлоном. И он приведет ее с собой, чтобы мы могли познакомиться. Думая, что это меня обрадует. И я буду сидеть, как бесполое существо, в своем кресле, наблюдая за тем, как они расположатся на скамейке, соприкасаясь бедрами, улыбаясь и тайком обмениваясь любящими взглядами, чтобы не травмировать старую деву с ногами, похожими на вареные макаронины.