Александр Григоров - Знать

Не для себя, для науки стараюсь, чтобы сделать ускоритель и показать, что он работает. Стоит ли открытие сделки с совестью? Гадко, противно. И мысли лезут отвратительные. И кабинет уже вот, за углом.

Снова показав документы дежурному, Бронский понял, что дороги назад нет. Его отметили в книге, он расписался. Давно расписался в беспомощности перед мерзостью, его окружающей.

В груди ожил холод. Полз по телу, заставляя дрожать руки и колени. Так страшно профессору было только раз - перед вступительными экзаменами в университет.

- А, уважаемый Николай Вальтерович! Заходите, пожалуйста! Чай, кофе? - Несусвет вышел из-за стола навстречу. Проходя, зацепил стакан с чаем, тот подрожал на месте и успокоился, передумав падать. - Присаживайтесь, не стесняйтесь.

- Я ненадолго, - пробормотал профессор.

- Будет вам. - Без всякого приказа в дверях появилась секретарь с подносом. - Чай с медом попробуйте. Зимой в качестве профилактики - самое оно.

Несусвет и сам с аппетитом посмотрел на блюдце, но проклятый желудок отозвался предупредительным спазмом.

- Знать научилась снимать безналичные деньги. Только с откатов. И они собираются брать ИНЯД, - скороговоркой произнес Бронский. - Я должен договориться с охраной и пустить их. На случай приезда варты - вот их список боевых и защитных фраз.

Протянул сложенный вчетверо листок. Несусвет пробежал по нему глазами и поджал губы.

- Да? - сказал Карп Наумович сам себе. - Ишь: куда намылились... Зачем им ИНЯД? Да вы кушайте мед, Николай Вальтерович, сам собирал.

Мед Несусвет действительно собирал - смотрящий центрального рынка заносил, зная слабость. Карп Наумович из-за болезни медком не баловался, но угощать любил. Так бывший курильщик смотрит на сигарный дым.

- Люди прибывают, им нужно помещение. В новом офисе хорошо, но постоянные перебои с водой и электричеством. Тепла нет...

- Что поделать. - Карп Наумович махнул руками в театральном жесте. - Поломки, ремонты. Зимой это часто бывает, городские службы делают все возможное.

Они и вправду делали все возможное, чтобы аварии случались чаще, а устранение длилось как можно дольше.

- Пожалуй, пойду, - засобирался профессор.

Он только сейчас понял, что сидит в верхней одежде, а от заснеженных ботинок на полу расплывается лужа. Ее вид окончательно сконфузил Николая Вальтеровича - нагадил в помещении, как шелудивый пес. Вскочил и, поджав хвост, метнулся к двери.

- Погодите, - удивился спешке Несусвет, - вам нужно подписать договор о выделении средств ИНЯДу. Второй транш пойдет завтра. Соберитесь, Николай Вальтерович, вы сам не свой.

- Я же не могу подписывать...

- Почему? Сегодня трудовой коллектив заключил с вами новый договор на год, с повышением зарплаты. Вы снова директор. Кстати, это не мешает вам по-прежнему состоять в знати. - Несусвет подмигнул. - Вы же гонимый властью и претерпевающий от нее.

Он подал Бронскому авторучку и с деланой задумчивостью добавил:

- А третий транш будет, как только примем захватчиков ИНЯДа и их главаря.

Подписать...

Превозмогая непослушание ног, Бронский приковылял к столу, взял ручку с золоченым пером и долго примерялся к бумаге. Орудие норовило выпасть, но профессор совладал с нервами и поставил размашистую закорючку.

Развернулся и опрометью пошел на выход.

- Нужно на всех страницах, - ударил в спину голос Карпа Наумовича.

Бронский остановился, перевел дыхание и повернулся по-строевому, на пятке.

Четким шагом приблизился к подносу, хватанул чаю, прямо из пиалы заел текучим медом и решительно двинулся обратно на передовую.

- Ein Mann sterben kann... а одной не миновать.

Бумаги подписывал чуть ли не с закрытыми глазами. Так в детском саду едят манную кашу с комочками - полезную, но невкусную...

...Всю дорогу в автобусе до ИНЯДа Бронский представлял, как деньги придут на счет, он обналичит их, бросит в лицо Несусвету и его помощнику с воровской внешностью. Сгребет - и в рожу! Потому что нечестно доводить институт до обнищания, а потом пользоваться директором, как проституткой, которая мечтает: потерплю немного, заработаю и заживу по-человечески.

Выйдя из автобуса на конечной, Николай Вальтерович преодолел полосу препятствий из снежных брустверов, талой воды и дорожной грязи. Пробрался к входу в институт, перебежкой миновал двери бухгалтерии, юркнул в кабинет. Отдышался, глядя на узорчатые замороженные стекла. Изо рта шел пар - с декабря институт отключили от отопления. Половину сотрудников пришлось уволить в первую волну реформ, еще четверть - во вторую. Часть уволилась сама, устав тратить зарплату на простуду. Осталась кучка, которой некуда бежать.