Александр Григоров - Знать

Воплощалась сокровенная мысль, и самому не нужно напрягаться. Разве что малость - зачем-то этот уголовник пришел же сюда?

- Что я должен сделать? - спросил Варгашкин и откусил бутерброд.

- Ты совсем отупел от мелкого воровства, Кирилл Денисович. Вон, какую рожу довольную состроил. Говорю же - эксперимент не должен состояться. Бронского министерство уволит, институт закроют, приедут экскаваторы.

Чокнулись стаканами, выдохнули и проглотили.

- Это понятно, - с раздражением ответил Кирилл. Тоже мне моралист - "отупел от мелкого воровства"! - Чем именно я могу помешать?

- Тебе виднее, ты же здесь работаешь. Проводок какой перережь или гайку открути - я не знаю вашей физики.

"Я тоже не знаю", - хотел ответить Варгашкин. Заминки хватило, чтобы Гоша понял мысль - в его работе психология важнее ловкости рук. Во всяком случае, убеждения Смыка позволяли честно смотреть человеку в глаза и одновременно чистить его карманы.

- Ладно, - сжалился Гоша, - я сам все сделаю. Но твоя помощь все равно понадобится. Нужно, чтобы сегодня к вашему сторожу снова пришел друг, и они просидели вот за этим столом всю ночь. И еще - форточку в лаборатории Бронского открой.

Еще час экспонаты музея наблюдали, как двое далеких от науки людей выпивали. Святотатство, повторенное многократно, превращается в обряд. Предметы научной старины повидали и не такие глумления, потому взирали на пустеющую бутылку со спокойствием. Только старинный барометр чуть скрипнул стрелкой и передвинул ее в сторону бури.

Хотя на самом деле было ясно.

Ближе к вечеру Карп Наумович осчастливил присутствием коллектив "Клика". Не расспрашивал о делах, поскольку пребывал в хорошем настроении и собирался в театр.

Фира ждала в машине.

- Привет, звезда, - сказал Карп Наумович, подвигая Фиру к окну. - Скучала?

- Очень, - соврала Фира и поцеловала Несусвета в обвислую щеку.

Потемкина с присущим целеустремленным женщинам терпением выполняла ритуал. Сначала Карп повезет ее в театр, потом - в ресторан, затем - в шикарную гостиницу. Она будет улыбаться, держать его руку и стонать в постели.

Хорошо, что недолго.

Вечер позора гарантировал безбедное существование. Ей нравилось быть шикарной.

- А что это за букет? - опомнился Карп, когда отъехали со стоянки.

Черт, надо было оставить в кабинете. Задумалась, размечталась...

- Поклонник передал через охрану. Не представился.

Несусвет приказал остановить. Вырвал букет, открыл окно и швырнул цветы под ноги прохожим. Когда ехали мимо рынка, отправил водителя, и тот вернулся с охапкой роз.

- Я - твой единственный поклонник, - сказал Карп, хватая Фиру за талию.

Он прицелился губами и даровал поцелуй. Она ответила, победив тошноту.

Места в театральной ложе, которую они заняли, можно было бы назвать дорогими, но те, кто на них восседал, никогда не платили.

После увертюры Несусвет задремал, потом просыпался от звонков телефона и разговаривал, отмахиваясь на косые взгляды из зала. Однажды к нему подошла администратор и сделала замечание. Ответная брань перекрыла литавры.

К концу представления звук Карпового звонка влился в музыкальную ткань произведения. Во время последнего перерыва дирижер взмахнул рукой, и музыканты заиграли мелодию рингтона. Карп проснулся и заорал в пустую трубку на потеху залу. Поняв подвох, уволок спутницу в холл, откуда долго доносились проклятия.

- Я вам покажу реформу культуры - в переходах пиликать будете!

В холле ожидал Смык. Он переминался и постоянно вытирал руки какой-то ветхой тряпицей. Увидев босса, кивнул и показал пальцами "ок".

Пока шли к машине, Несусвет и Фира сначала услышали скрипку, а потом рассмотрели уличного музыканта. На тротуаре лежал чехол, в котором томились несколько монет и две мелкие купюры. Пожилой скрипач старательно выводил мелодию, борясь с дрожью в пальцах. Она спихивала тему в сторону, как неумелый возница - телегу.

- Хочешь играть там? - Несусвет показал на оперный театр. - Я посодействую!

Скрипач помотал головой, не отрываясь от игры.

- А чем вообще помочь тебе, творческая личность?

Кивок на чехол.

Несусвет пошарил по карманам и извлек аккуратно сложенную вдвое пятисотку. Присев, осторожно положил ее в чехол и придавил монетой.

- Вот так они во всем, - рассуждал Карп Наумович, ведя Киру к авто, - никакой перспективы, только сиюмнутные потребности.

Смык остался выпивать в буфете. Оттуда направился в сауну, где пели те же оперные солисты, но за совершенно другие деньги для другой публики. Восторг вызывало уже то, что потный человек во фраке старался перед голыми слушателями.