Александр Григоров - Знать

- А это Игорь, кажется, гроза дворовых алкоголиков. Что, тоже с работы поперли?

- Поперли. - Рёшик улыбнулся.

- И меня вот сегодня!

Вокруг почему-то рассмеялись - все, включая самого уволенного, хотя смешного было не больше, чем в некрологе.

Сосед был в футболке с рекламной надписью на спине. Такие выдают бесплатно волонтерам, одежда из гуманитарной помощи. Звали соседа Аркадий Филиппович Дюжик, до реформы служил в харитоновском отделении государственного центра социологических исследований.

- Один я и двадцать женщин старшего бальзаковского возраста! Представляете, каково приходилось восьмого марта?! - рассказывал Дюжик, и все почему-то опять смеялись.

Женат, сын окончил институт и уехал в Англию, от него, собственно, и футболка. Жизнь катилась на нейтральной скорости, и вдруг - реформа. Хорошо, жену оставили на месте, она - методист в отделе народного образования Региональной Управы. Но, говорят, и до них скоро доберутся - голодная змея облизывается на свой хвост.

- Аркадий Филиппович, как ты жил на одну зарплату? - спрашивали Дюжика.

- Я на две жил - свою и женину, - отшучивался он, и вопросы снова тонули в хохоте.

Несмотря на увольнение, Дюжик поддерживал реформу Несусвета. Понимал, что "там все равно украдут", но добавлял:

- Засиделись мы на месте. Движение - это хорошо.

Окружающие чуть не рыдали от смеха, а Дюжик по-прежнему оставался серьезным.

Через час народу на боковой аллее стало около сотни. По такому случаю кафешка продлила рабочий день. Нашлись дополнительные столы и стулья, пиво не успевали выносить, с обратной стороны киоска жарились шашлыки.

Интеллигенция не желала бунтовать на голодный желудок.

Вдали, по обе стороны проспекта, зажглись фонари. До парка доходил их чахлый отблеск, который не разгонял тьму, но умолял поступиться. Собрание под сенью лип и каштанов превратилась в тайную сходку.

Заговорщики успели перезнакомиться и пришли к выводу, что нужно бороться. Как - пошли разногласия. Домоседы, не собиравшиеся выпрашивать на площади подачки, предлагали митинговать; те, кто без юридического образования, настаивали на войне в судах; щуплые, близорукие и хромые уверяли, что лучший способ - боевые действия в прямом смысле, с оружием в руках.

Рёшик слушал эту болтовню, покуривая возле дерева и листая новости на планшете. С ним он не расставался никогда, используя как книгу, плейер или браузер - в зависимости от обстоятельств. В кафе был вай-фай - какая революция без него?

Когда спор достиг вершины кретинзма, взойдя на которую сторонний слушатель больше не может молчать, Пользун оторвался от планшета и произнес громко, но без крика:

- Нужно найти равнодействующую силу - между ножом и транспарантом.

Как ни странно, в общем гомоне его услышали. Некоторое время собрание молча переваривало предложение, а потом сорвалось:

- Пока будем искать, переловят.

- Как они с нами, так и мы!

- Если бы такая сила была, он ней бы знали.

- Да в каком направлении искать?

- Чепуха. Не впервой нас дурят. Давайте расходиться!

- Правильно, права будем отстаивать с утра, сейчас спать пора!

Рёшик пожал плечами и закурил следующую. В парке стало темно, а на боковой аллее темнота приобрела зловещие оттенки. По проспекту проехала патрульная машина, скользнула лучом фонаря по деревьям. Заговорщики прекратили ругаться и проводили автомобиль взглядами.

Прохладную тишину спального района разорвали крики. Из-за угла детского дворца к месту собрания бегом возвращались первые ушедшие.

- Там два автобуса! - сквозь одышку объяснил Дюжик. - Они из автобусов выходят!

- Кто? - спросили из кафе. - Варта?

- Какая там варта!

По аллее в сторону интеллигентов шли люди в спортивных костюмах и комуфляже. В руках - палки, цепи, арматура. Свет от придорожных фонарей был фоном для могучих силуэтов, которые двигались, твердо печатая шаг по нагретому за день асфальту.

За минуту от сборища смелых говорунов осталась кучка.

Впереди дворовой когорты шел молодой человек в "удобной" одежде с тремя полосками на штанах и мастерке. Не примечательный, встреться он на улице. Взгляд - с налетом равнодушия, будто идет паренек, а может и не идти. Из всей внешности в активной фазе только прическа-ежик: торчащая и целеустремленная.

Сошлись возле фонарного столба, который светом чахлой лампы делал темноту нарочитой, противной.

- Кто у вас главный? - спросил вожачок сдавленным голосом.

Рёшик бросил окурок в урну, передал планшет испуганной официантке и вышел вперед.