Александр Григоров - Знать

Мне кажется, они познают физику не с той стороны.

Я собираюсь бежать, но меня окликают по-английски и кладут руку на плечо. Господи, да это Браун, расфуфыренный щеголь. Сейчас на нем только брюки и грязная рубашка, но он выглядит счастливым. Лицо спалено солнцем и краснеет, как нос у завсегдатая пабов. На плече - сумка с ноутбуком, которая наверняка до боли трет ремнем обгоревшее плечо.

- Это должно быть великое открытие, - он кивнул на стену института.

- Вы видели?

- Все видели. Рейтинг... - он провел ребром ладони над головой. - Что это было?

- Не знаю. Приеду - изучу.

Начальник отдела выхватывает из сумки ноутбук и ловко разворачивает его. Экран загорается, будто ждал, когда к нему обратятся. В браузере - статья из "The Sun".

- Поздно. Ваш коллега застолбил тему. Кому поверят - профессору из Оксфорда или кулхэмскому лаборанту?

Заголовок: "Британский ученый убивает звуком". И далее: "Профессор Чет Шеминг выдвинул теорию о силе слова. Некоторые звуки, воспроизведенные с определенным уровнем давления и частотой вибрации, способны нанести вред противнику. Теория подкреплена результатами экспериментов, проведенных в лаборатории Кулхэма".

Я смотрю на экран и не верю глазам - Чет опять обманул меня, украл идею, превратил ее в комедию. Звук и вибрации? Глупец, он не понял главного. Впрочем, я сам понял только здесь. Частота и звуковое давление не значат ничего. Главное - смысл сказанного и контакт с новым силовым полем, ноосферой. Мои прежние изыскания - школьная арифметика по сравнению с тройными интегралами. Подлец Шеминг снял сливки не с молока, а с шерсти коровы.

- Это бред, - ответил я Хартсону. - Место ему именно в "The Sun".

- Я тоже так считаю. - Он поправил воротник на рубашке, как будто это спасало ее от грязевых пятен. - Ваш друг несколько поторопился. Думаю, мы исправим ситуацию. Сколько вам и профессору Бронскому необходимо для оформления теории нового силового поля?

- Если с экспериментами...

- Да, конечно.

- Думаю, около двух лет.

Хартсон посмотрел, как на ребенка:

- Я имел в виду другое. Сколько необходимо денег?

Яся махала рукой; на ее зов, будто ведомые завихрениями воздуха, плелись арестованные знатоки. Двигались за Рёшиком, как и тогда, когда он вел в Столицу. Теперь шли за бессильным лидером по привычке, как большинство следует за негодяем ради эфемерной стабильности. Следующий негодяй обязательно будет хуже.

- Не бойтесь! - закричала Яся, когда Рёшик сотоварищи подошли ближе. - Верховного Руководителя больше нет!

Люди в форме наблюдали за происходящим без интереса. Несколько минут назад из Столицы получили приказ отпустить задержанных знатоков. Никаких бумаг и решений суда - под честное слово исполняющего обязанности министра. Не дело подчиненных разбираться в подробностях. Так варта работала всегда, и никакая смена правительства не разорвет круговую поруку. Тише сидишь - выше сидишь.

Новость о суперсиле просочилась через агентства. Дежурящие возле института репортеры перестали ждать милости от местных телевизионщиков.

Рёшик приблизился к оцеплению. Операторы рванули к оградительной ленте, никто их не держал. Пользун оказался в тесном кругу, ощетинившемся микрофонами. Сыпались вопросы на разных языках. Операторы дрались за место, с которого лицо видно три четверти лица. Один в матерной форме выразил сожаление, что сел аккумулятор. Журналисты поставили ньюзмейкера на крышу вартовой машины. Водитель возражал, но находился слишком далеко, чтобы помешать. Кто-то сунул в руку планшет - негоже лидеру говорить без неизменного атрибута. А может, спонтанный продакт-плейсмент. Рёшик взял планшет и разблокировал движением пальца.

Собрание зааплодировало.

Объективами камер на Пользуна смотрел весь мир.

- Что будет - со знатью, силой слова и глупости? Вообще - со страной? - спросил истекающий потом журналист столичного канала.

Рёшик молчал.

Сказать можно многое: что с новым правительством страна заживет по-новому; рабочий народ полюбит интеллигенцию и поймет - настоящая человеческая сила в творчестве; в свою очередь интеллигенция сбросит снобизм и кинется обучать невежд. И не уедет за границу в поисках нормальной жизни.

Но Рёшик молчал.

Он слез с крыши и прошел по коридору из людских стен. На него смотрели сотни разочарованных глаз - не предводитель прогрессивного человечества, но усталый интеллигент, которому легче сказать "не знаю", чем ворошить умственные тяжести.