Александр Григоров - Знать [СИ]

Помог случай.

В лаборатории я записывал на микрофон рычание автобусного мотора, водруженного на учебный стенд. Не услышал, как вошел охранник. Время было позднее, и старина Ол вознамерился прогнать меня домой. Я не обращал внимания, пока Ол не похлопал меня по плечу. Ох, и испугался я тогда, если честно.

На следующий день разбирал записи и обнаружил в звуковом файле голос сторожа, который крыл меня по-черному на фоне гула двигателя. После первых слов я думал выложить запись в блог, но вовремя понял, что это ― дурацкая шутка, а шутки я не люблю.

В конце первой фразы меня стошнило, на второй ― заболела голова, а в конце я попросту упал. Меня так не мутузили с тех пор, как я играл в регби за университетскую команду. Никогда бы не поверил, что человека ростом два метра и весом под сто кило можно свалить одним звуком. Во всяком случае, тогда я об этом точно не думал.

С тех пор я занялся словесным воздействием. Благо, и магистерская работа, и личные изыскания были связаны с акустикой. Со временем стал доктором философии, но успехи на основном поприще меня интересовали мало, потому что относились к изученной области науки.

Я долго экспериментировал и пришел к оптимальному сочетанию шума и брани. В качестве фона самым сильным эффектом обладали прения в парламенте, гул трибун на стадионе и вой полицейской сирены. Сигналы пожарной машины и «скорой помощи» по отдельности давали хорошую мощность, но в сочетании с руганью били слабо. Словесная поддержка тоже оказалась разной по воздействию. Подростковый клекот и женское сквернословие снижали звуковое давление. Максимум давали рабочие железнодорожной станции, спортивные тренеры и преподаватели колледжей. Последних удавалось записать нечасто, зато их слова усиливали практически все частоты шумов.

Поначалу думал ― свихнусь. Со временем слух, а за ним и весь организм, приноровился к матерщине, и никакого дискомфорта я не ощущал. Разве что понизился аппетит.

На основе исследований я разработал прибор, который назвал «форсаунд». Как сейчас помню, это случилось на Рождество. С помощью форсаунда я определяю, какой ущерб здоровью среднестатистического человека наносит фраза или шумовой фон. Прибор записывает сигнал, подставляет оптимальный звук, и выдает урон в условных единицах ― от одного до десяти. Максимальную отметку я зафиксировал быстро, на конференции по квантовой физике, точнее ― на банкете.

Квантовая теория ― мой любимый раздел, на первых курсах университета я увлекался трудами Эйнштейна и Планка, и тем шлейфом, который тянулся от их открытий. Увы, собственное изобретение занимало все свободное время и не позволяло перелистывать работы классиков-антагонистов.

Очень сложно было подвести теоретическую базу под практику боевой филологии. Для общего описания годился старый добрый закон Вебера-Фехнера, но в моем случае психофизиологическое воздействие работало индивидуально. Я составил таблицу констант в зависимости от смысла бранных слов. Что интересно, сформулированные в виде вопроса фразы имели более агрессивное воздействие, будто служили мечом нападающему. А ответы походили на оборонительное оружие, вроде щита.

Придумать путеводную теорию мне вновь помогла подсказка Ее Величества Судьбы. По-моему, ее давно пора короновать на британский трон, раз уж монархии не избежать.

Как-то занесло меня на лекцию к бывшему однокашнику Чету Шемингу. Мы собирались пропустить по рюмочке после занятий, я освободился раньше и заглянул к нему в аудиторию. Чет, как всегда, неотразим: костюм с серебристым отливом, яркий галстук, одеколон с пикантным, немного женским запахом. Сдувая пыль с наманикюренных пальцев и поправляя безупречную прическу, он рассказывал студентам о квантах-переносчиках ― такие мнимые элементарные частицы, которые якобы дают сигналы электронам и протонам о том, как себя вести. Поскольку настоящий ученый понимает, что квантовую физику полностью постичь в ближайшем будущем не удастся, Чет то и дело возвращался к основам теории.

— Есть четыре типа взаимодействия: гравитационное, электромагнитное, сильное и слабое. — Те, кто не усвоил материал, выдали себя с головой — записывали элементарные постулаты. — С первым понятно, оно описывается законом тяготения. Со вторым тоже просто — работают заряженные частицы. Сильное взаимодействие прячется в атомных ядрах, и увидеть его тяжело. Еще сложнее отследить слабое взаимодействие, ответственное за бета-распад ядра. Слабое, потому что оно менее интенсивно, чем электромагнитное и сильное. Но слабое гораздо сильнее гравитации. Задача единой теории поля — объединить четыре взаимодействия. Собственно, есть мнение, что природа умна, и давно выполнила эту задачу. Но не написала правильный ответ на последней странице. Придется самим шевелить мозгами.