Александр Григоров - Знать [СИ]

Закончил бодрый журналист так: план реформ — долговременный и предусматривает оптимизацию всех отраслей экономики в сторону снижения, то есть вверх. Инициативу нужно согласовать с народом, ведь избранники — за прозрачность процесса и готовы лично возглавить разъяснительную работу на местах. Сам Несусвет с этой целью в скором времени отправиться в родной Харитонов, откуда избирался по мажоритарному округу.

Некоторое время Рёшик и Лёнчик смотрели в экран, как завороженные, и даже выпили, не чокаясь. Но разум взял свое.

— Переключи, а? — попросил Рёшик, размахивая огурцом. — Второй тайм начался.

Лёнчик повиновался, но не сразу — на несколько секунд оставил новости, дослушивая.

Под окнами грянули песню. Родилась она из нестройного пьяного гула, который до того шел фоном и вплетался в ночной воздух, уже сдобренный алкогольными парами и табачным перегаром. Это Алик сотоварищи расположился на лавочке. Когда все было выпито, их накрыл припадок меломании.

Из телевизора поддержали почин веронские фанаты — «Кьево» забил «Милану» второй.

— Этот Несусвет, кстати, правильно говорил… — Лёнчик подошел к окну и посмотрел вниз.

— Надо было поставить, что обе забьют, двойной коэффициент давали, — ответил Рёшик, не слушая. Потом спохватился. — Правильно?! Это о чем же? «Давайте задушим интеллигенцию во благо пролетариата»?

— Он так не говорил.

— Именно так и говорил. Просто на своем языке, тебе с него нужен перевод. Так вот, сказал он буквально вот что: заберем деньги у умников и отдадим работягам, потому что вы, очкарики, задаете вопросы, а они доятся молча.

— Ну ты загнул…

— Нисколько. Один баран бодается, стадо идет на убой смирно.

— А ты, значит, пастух?

— Нет, такой же баран, как и они. — Рёшик махнул рукой в сторону окна. — Правда, грамотный. А пастухом себя мнит этот самый… Несусвет. И ведет он отару на живодерню.

— Ну так пободайся с ним!

Рёшик сделал вид, что не услышал. Непонятно зачем поставил чайник, выбросил в мусорное ведро банку из-под шпрот. Лёнчик следил за другом, ожидая ответа, а не дождавшись, перефразировал:

— Ладно, с ним не можешь. Вот с этими, на лавочке, разберись!

Мерный кухонный шумок взорвался звоном разбитой чашки. Глядя на нее, горемыку, лежащую в мойке, Рёшик сжал кулак. Обернулся, зло посмотрел на Лёню и молча вышел из квартиры, чуть покопавшись в прихожей.

Ленчик бросился вслед, но у двери передумал и вернулся на кухню. Стал у окна, глядя на лавочку. Спустя минуту из-под козырька появился Рёшик и направился к трем мужикам, которые разговаривали, перекрикивая играющую из телефона музыку.

За несколько метров от двери до лавочки в голове Рёшика пронесся табун мыслей.

«И что я им скажу? Убирайтесь или я вам устрою? А что устрою? Какой вообще смысл в этой браваде? В лучшем случае — пошлют, в худшем — накостыляют… Вот если бы я мог объясняться на их языке, силой, тогда — другое дело. Но сейчас я не справлюсь против трех жлобов, а и мог бы — не стал. Этим мы отличаемся от них. Наша сила — в физической слабости. Мы сильны умом, но им в драке не победишь.

Господи, да мы одинаково пьяные…»

Еще можно было сделать вид, что он подошел по ошибке. Но Рёшик предпочел быструю смерть долгим угрызениям. Иррациональный выбор сделали совместно — благородство и алкоголь.

— И снова здравствуйте, — сказал Рёшик, приподнимая воображаемую шляпу. — Есть дело.

Алик, Валера и третий собутыльник, больше двоих вместе взятых, обратились во внимание.

— Значит так, условие задачи вам в сборник. Час ночи, спящий двор и трое орущих алкашей. Подчеркните лишнее.

Третий молча встал.

— Чё?

В этом вопросе содержалась вселенская обида. Трое благородных идальго удачно завершили день находкой спиртного, вкусили от него и беседуют без рукоприкладства.

Рёшик инстинктивно сделал полшага назад, но вернулся на прежнее место.

— Говорю, вы мешаете людям отдыхать.

С лавочки поднялись Алик и Валера. Просто встали, не изменившись в лице и, быть может, не имея в мыслях ничего плохого. Но Рёшику стало страшно. Вот сейчас они изобьют его до инвалидности, и все в мире останется, как прежде. Только дерзкий смельчак будет коротать век в кресле-каталке, а о его подвиге никто не узнает.

Впрочем, нет.

Вон, из окна третьего этажа подсматривает соседка; на балконе пятого огонек сигареты; из кухни на седьмом кто-то высовывается; Ленчик наверняка смотрит в ожидании своей правоты. А главное — сам Рёшик давно хотел проверить себя в подобной ситуации.