Думитру Попеску - Избранное

Мезата мало это трогало; просто во втором представлении он уже не разрывал цепи. И на третьем тоже. Пэтруленцы не отпускали их пять дней; зал был все время полон, а больше Мезату ничего не было нужно. Пэтруленцы гордились тем, что вспахали помещичьи земли. Петре и Савел упомянули об этом в представлении, и теперь крестьяне, встречая Петре и Савела, окликали их по имени. Мезат старался подпевать крестьянам.

На утро шестого дня он заявил:

— Говорят, будет земельная реформа.

— Ну, если об этом говорят, то почему бы нам не сделать ее раньше? Ведь земле не к лицу стоять невспаханной, от этого земля хмурится. Не идет ей это. Она уродлива, когда на груди ее растет бурьян. Невспаханная земля — что кладбище.

Дорина положила ему на лицо ладонь, и он ощутил все ее пять пальцев. Мизинец словно горел и трепетал. Петре не решался посмотреть Дорине в глаза. Он боялся, как бы Мезат не заподозрил его в чем-нибудь дурном и не бросил в чужих краях. Петре сказал об этом только Савелу — Савел был самым большим его другом и мог дать совет; и, кроме того, у него теперь есть опыт по части девушек. Но Савел его разочаровал, сказав, что не стоит думать о Дорине, ведь она «не чиста».

Следующим номером шел бокс, и они готовились выходить на арену.

— Как так не чиста?

— Она спит с Мезатом, а сама его даже не любит. Просто надеется, что он в Бухаресте устроит ее в большой цирк, в самый большой цирк. И еще она хочет играть в кино.

Они завязывали друг другу черные боксерские перчатки и приплясывали на месте, чтобы разогреться.

— У каждого свои мечты…

— Это не мечты, — сказал Савел. — Она хочет с помощью мужчин стать звездой… Думаешь, она там не бросит Мезата ради другого, более важного? Бросит.

— Я не говорю, что умираю по ней, — стал оправдываться Петре. — Она положила мне руку на лицо, но я понятия не имею, чего она хотела…

— Она не чиста, — повторил Савел. — Не стоит из-за нее мучиться, еще, пожалуй, влюбишься…

— Что ты, об этом и речи нет! — оборонялся Петре.

Мезат установил на сцене примитивный ринг. Но крестьяне мало что понимали в боксе. И Мезат объяснял им правила игры: как ведется счет, кто выигрывает и что бывает с боксером, если он падает.

Они всегда боксировали с удовольствием. Не били в полную силу, потому что это было бессмысленно. Но они обучались боксу, знали уже различные приемы и могли взбудоражить зал. Работали напряженно, внимательно, но избегали сильных ударов. Если бы не это обстоятельство, их встречи превращались бы в настоящие состязания, потому что Мезат многому их научил. Только вот ударяли они слегка, чтобы не перебить друг другу нос и чтобы не было крови, иначе пришлось бы прекращать представление. В каждом раунде был свой главный трюк: Савел, которого Петре бил по лицу, шатался, или Петре, получив сильный удар, падал на колени. Они по очереди оказывались на земле, и Мезат торжественно считал до семи — тогда надо было встать и продолжать борьбу.

Когда в тот вечер они вышли на ринг, Мезат объявил:

— Бокс.

Вначале сражались ожесточенно, чтобы произвести впечатление на зал. Савел почти все время ударял по лицу, так как он был выше. Петре попадал ему в живот. Когда они уклонялись от ударов, люди удивлялись. В конце первого раунда, как было условлено, Петре упал на колени, и Мезат считал до семи. Прозвучал гонг, и Мезат объяснил людям:

— Его спас гонг!

За занавесом Петре выпил лимонада и подмигнул Савелу. Все шло хорошо. Они были в форме, и обоим страсть как хотелось боксировать.

Начался второй раунд, и на первой же минуте Петре получил сильный удар в подбородок.

— Эй, потише! — шепнул он Савелу.

— Вот черти, до чего шустрые! — говорили в публике.

— Этот-то верзила чуть не добил малыша, тот едва не полетел вверх тормашками.

«Верзила» был Савел. Состязание продолжалось, пот лил с них ручьями. Они были в прекрасной форме, и Мезат восхищался ими. Он был уверен, что сделал из них замечательных боксеров: если они попадут на чемпионат, то непременно станут чемпионами. В легком весе нет им равных по технике.

— Мама родная, вот это удар!

— Таким кулаком только колья забивать.

Тяжело дыша, Савел ударил Петре в живот. И люди не знали, что Савел притворяется.

— Землю копать бы этому босяку!

— Да разве он оставит свое ремесло? Не дурак он, чтоб землю копать да по вечерам кормить собой комаров!

— Они живут хорошо, миллионы загребают…

В этот момент Петре получил удар под ложечку и упал почти без чувств. «Вот мошенник! — подумал он. — Бьет что есть мочи!» И посмотрел на Савела, пытаясь сделать тому знак, что он перестарался. Но Савел стоял лицом к публике. «Раскаивается», — решил Петре.